«Сталинизм». Исследование происхождения, сущности и результатов - [127]

Митин и Юдин получили не только важные назначения в области философии (директорские посты, руководство редакцией журнала «Под знаменем марксизма»), они также были вознаграждены избранием в Академию наук. В то время к ним присоединился ещё более молодой Г. Ф. Александров, который стал новым заведующим отделом пропаганды ЦК. (Стецкий, который, будучи прежним завотделом, принимал активное участие ещё в подготовке «Краткого курса», уже в 1938 году был арестован и расстрелян).

Александров в 1946 году также был избран членом Академии наук, но вскоре после этого за свою слишком поверхностную и слишком «объективистскую» книгу «История западноевропейской философии» попал под огонь сталинской критики, выполненной Ждановым в его печально известном выступлении в Институте философии Академии наук в 1947 году. Интересно, что потом и Константинов на некоторое время стал заведующим отделом пропаганды ЦК: таким образом, с начала 1930-х годов всё время существовала очень тесная связь «философского фронта» с высшим руководством ВКП(б).

Трёхтомная «История философии» была первым марксистским изложением истории философии от античности до новой эпохи. Это было, несомненно, серьёзное научное достижение, заслуживающее большого признания, которое, впрочем, получили в большей мере редакторы, чем многочисленные авторы-специалисты, хотя в кругу специалистов, конечно, было известно, что редакторы не были особыми знатоками в этой области.

Но Сталин не принял третий том «Истории философии», поскольку тот широко и положительно представил классическую немецкую философию, особенно гегелевскую. Это Сталин подверг резкой критике — может быть, и под влиянием военных обстоятельств, поскольку этот том вышел лишь в 1944 году, и Сталин, возможно, увидел в гегелевской философии государства и права некий источник реакционной идеологии — и осудил верную оценку гегелевской философии как одного из важнейших источников марксизма, как неправильную и немарксистскую.

В этом контексте он сформулировал тезис, что «гегелевская философия была аристократической реакцией на французскую революцию и французский материализм». Этот приговор, который нельзя найти ни в одном письменном источнике, с тех пор постоянно распространялся и нанёс заметный ущерб, так как он, исходя от Сталина, во времена культа личности многими рассматривался серьёзно. Он привёл не только к совершенно необоснованному принижению гегелевской философии, но и к ненужным дискуссиям и серьёзным последствиям. Например, обширный труд Дьёрдя Лукача «Молодой Гегель», который тот писал, будучи в эмиграции в Советском Союзе, и закончил в 1944 году, не смог там появиться.

Только после смерти Сталина осуждение Гегеля, против которого в ГДР энергично протестовал ещё Вольфганг Харих, было исправлено и в СССР.

Для критического анализа этого произведения Сталина нужно было бы написать отдельную книгу, так как это краткое пособие является таким схематичным упрощением, вульгаризацией и догматизацией богатого содержания марксистской философии, что фактически ни один тезис в нём не может остаться без анализа и критического опровержения. Основной недостаток этого очерка состоит прежде всего в том, что Сталин совершенно не понимал особую природу философского знания, поскольку он рассматривал его по своему статусу как любую конкретную науку, занимающуюся определённой областью природной или общественной реальности и исследующую её строение и законы, чтобы из полученных знаний получать практически полезные приложения для человеческой деятельности в разных сферах общества.

Не принимая во внимание, что философские знания находятся на совершенно другом уровне абстракции и обобщения, он ожидал и от марксистской философии прямых инструкций для практической деятельности, и главным образом для политики Коммунистической партии, так как он понимал её как мировоззрение партии. Попытка из философских воззрений (которые посредством многих ступеней общественной практики и познаний конкретных наук получают свои концепции путём обобщения на более высоком уровне абстракции, чем конкретные науки) вывести прямые политические ведущие принципы и лозунги, что Сталин постоянно пытался осуществить, ведёт с одной стороны к абсурдной вульгаризации и дискредитации философии, а с другой — к совершенно безосновательному предположению, что такими бессодержательными формулами можно получить ключ к решению всех проблем практики и политики.

Очерк Сталина хвалили и философы, за то что он якобы даёт элементарное введение в основные идеи марксистской философии на очень понятном языке, доступном для всех. В специальной книге «Сталин как философ», которую Виктор Штерн опубликовал по случаю 70-летия Сталина, говорится:

«Только такой великий исследователь и мыслитель, как Сталин, мог выполнить задачу создать настоящее классическое полное изложение диалектического и исторического материализма, которое мы сегодня имеем в сталинской работе „Основы диалектического и исторического материализма“»[269].

Великие достоинства этой работы описываются следующими словами:

«Не имеющему равных по научной ценности содержанию этой сталинской работы соответствует и её совершенная форма. Простота и ясность языка, прозрачность структуры, логичность выводов, сжатая концентрация на сути без вреда для целого, убедительная понятность, связанная с исчерпывающей глубиной — не случайные достоинства этого сталинского произведения, а отражение теоретического совершенства его содержания»