Сшит колпак - [10]

— Остановитесь, — уныло твердил кивала.

— Это замечательно, — сказал Родчин Евгению, не прерывая танца. — Это просто замечательно, что дедушку дяди Самсония тоже звали Самсония.

— Ты так считаешь? — спросил Евгений, перебирая ногами.

— Я в этом убежден. Ибо это счастливое совпадение напомнило мне читанный в древней книжке анекдот, который я вам сейчас и расскажу. Остановите меня, если вы его слышали.

— Не надо анекдота, — попросил человек в балахоне.

— Некий господин звонит в контору фирмы «Нейман, Нейман, Нейман и Нейман». «Здравствуйте, — говорит он. — Мне нужен господин Нейман». «Господин Нейман на заседании совета акционеров», — отвечают ему. «О, какая неприятность. Тогда, если можно, попросите к телефону господина Неймана». «К сожалению, господин Нейман нездоров». «В таком случае я хотел бы поговорить с господином Нейманом». «Господин Нейман уехал навестить больного господина Неймана». «Что ж, соедините меня с господином Нейманом, если возможно». «Я вас слушаю».

— Все, — сказал кивала. — Сейчас вы сядете в повозку, и вас отвезут в место, вам уже знакомое. — Он повернулся и, неуверенно ступая, скрылся за деревьями.

Глава третья. ЗНАКОМСТВО

— Не вздумайте воспользоваться этим прибором. Его луч мне неприятен.

Они только что слезли с платформы, запряженной восемью коровами, и стояли у входа в знакомый зал. От повозки их отделяло полукольцо неразличимых кивал. Который из них произнес эту фразу в момент, когда Родчин подумал о соннике, было неясно.

— А если мы туда не хотим? — сказал Игельник, поправляя набедренную повязку из рубашки Дамианидиса.

Вместо ответа кивалы шагнули вперед, тесня их к щели в стене. Родчин извлек сонник. Дамианидис слабо охнул. Рот его приоткрылся. Веки отяжелели. Толстые руки повисли.

— Женя!

Евгений боднул воздух и зашагал навстречу кивалам, разводя руками, как крыльями. За ним, кланяясь тонкой шеей, засеменил Борис.

— Верни их! — крикнул Родчин и бросил сонник.

— Это разумно. — Один из кивал повел пальцем в сторону Дамианидиса. Тот замер. Щеки налились краской. Палец кивалы остановился на Борисе. Лицо Игельника осветилось мыслью. Медленным шагом Евгений и Борис вернулись к Дмитрию.

— Теперь входите.

Зал был иным. Только купол оставался в тумане, стены же, пол и все предметы имели четкие очертания и определенный цвет. Посредине, если можно назвать серединой место, откуда все стены казались одинаково далекими, огромным грибом выросло подобие стола, окруженное четырьмя белыми, как и стол, пеньками. Дамианидис немедленно сел.

Над столом в сгустившемся облаке возникло изображение звездного неба. Яркие точки выстраивались в рисунки созвездий — знакомых и нет. Дмитрию почудилась протяжная музыка.

— Откуда вы?

Голос был знаком, но ни один кивала вслед за ними в зал не входил.

— Покажите на звездной карте. — Голос был настойчив.

— Мы не можем ответить на этот вопрос, — негромко сказал Родчин.

— Уточните значение словосочетания «не можем». Не желаем? Не вправе? Не знаем?

— И то, и другое, и третье.

— Чрезвычайно избыточный код. Третье значение делает бессмысленными два первых. Следующий вопрос: зачем вы здесь?

— Нам будет легче говорить, если мы вас увидим, — сказал Дмитрий, садясь между Евгением и Борисом.

— Тем более, что ваше появление здесь предусмотрено, — громко добавил Борис.

— Почему вы решили?

— Нас трое, а места четыре. Ведь избыточности вы не допускаете.

— Избыточность полезна лишь в системах с низкой надежностью. Для совершенной системы она лишена смысла. Однако ваша догадка наталкивает на мысль, что я имею дело с интересной гибридной разновидностью. Носители продуктивного алгоритама перемешаны с особями, для которых характерна размытая, неорганизованная ментальная сфера. Очевидно, в отдельных представителях породы эти признаки могут сочетаться, образуя…

Дамианидис склонился к Родчину:

— Похоже, это о нас. Напоминает классификацию крупного рогатого скота. Мы относимся к продуктивной породе. Это радует.

— При надлежащем скрещивании и тщательной селекции можно добиться определенных результатов. — На месте растаявшего тумана звездного неба появилась фигура. Исчезла и вновь соткалась рядом с четвертым пеньком. Кивала как кивала. Он опустился на свободное место. — Вам повезло. Я беру вас.

— Съесть-то от съест, да кто ж ему даст, — мрачно заметил Евгений. — Куда это нас берут?

— Вам предстоит головокружительный путь к новому бытию. Несмотря на низкий уровень развития, в вас есть задатки, которые можно развить, после чего вы вольетесь в единое море мысли, в это животворящее чудо…

— Не хочу вливаться! — закричал Борис, вскакивая. Впрочем, он тут же сел, подхватив падавшую юбку-рубашку. — Особенно в животворящее чудо!

— Мне предстоит сломить это нелепое сопротивление, как я уже сломил противодействие ваших соплеменников, из которых выбрал весьма удачные образцы с высокими рабочими характеристиками…

— Мы как раз… — начал было Родчин.

— … и за которыми вы, как я понял, приехали. Что ж, ваша встреча состоится.

Голос кивалы звучал глухо. Разрез широкого рта на мучнистом лице приоткрывался совсем не в такт с речью. У стола появилась группа фигур явно отличных от кивал, но с теми же унылой посадкой головы, пустым взглядом, пингвиньей повадкой держать руки.