Срочная помощь сексуальнозависимым - [4]

– Вряд ли.

– Не вряд ли, а так было.

– Может, и так, да только ты наверняка не туда смотрел и не о том думал, в первый раз-то.

– У тебя, видать, по-другому было, а я все до подробностей помню. Иногда снится, представляешь? И вот, прикинь, те же глаза, тот же самый взгляд, – Федор оглянулся на меня. – Давай выпьем по маленькой. У мужика ни одного шанса, и менты ему не помогут.

– Ну, ты хоть кого уговоришь, – я аккуратно наполнил стопку в его ладони. – Так как же? Глаза – ее, взгляд, говоришь, опять же ее, может, и остальное под балахоном – она?

– Нет. Та девчонка в аварию попала – никто не выжил.

Я не нашелся что сказать. Федор внимательно осмотрел стопку, потом выпил, но еще хуже, чем прошлый раз, – как сок прокисший, и снова уставился в окно.

– Ты прав, так не бывает, – тихо сказал он, – потому что все самое важное в жизни только раз случается и никогда больше. Вот мужик, он же просто ошибся когда-то, может, разминулся с кем-то или встретил не вовремя. Теперь существует бессмысленно, как я. На работе ждет, когда смена кончится, дома дебелизор смотрит про бандюков и такую же политику. А что делать? Вот решил жену побить, и то не смог.

– Когда умру, похороните, а на могиле напишите: «Умер от отвращения», – я потянулся было за выпивкой, но раздумал, – не мной придумано, а жаль.

Неразборчивое бормотание с улицы стало громче. Битва перетекла в новую тактическую фазу. Мужику все же удалось схватить зонт. Он вцепился в него обеими руками, мадам тоже вцепилась, и бойцы вошли в клинч. Милицейский газик тихо стоял рядом.

– Так и знал, что не поймешь. Ты-то Дон Хуан: «Пришел, увидел, переспал», любой секс-бомбе – сапер, а я тут со своими заморочками. Это ведь Раневская – насчет памятника? Как пить дать она.

– Ага, я, значит, хмырь аморальный, а ты от немеряной духовности прямиком в большую койку для интимных процедур. Твои стоны о смысле жизни, роковых ошибках и прочие страдания про любовь – это диагноз. Называется «Кэсэвэ».

– Наверняка какая-то гадость, – Федор подозрительно уставился на меня.

– Это типовой легкий крах среднего возраста отдельно взятого мужчины, у тебя серьезно осложненный походом в подозрительную больничку.

– Умеешь ты опошлить. Я тебе факты конкретные, а ты… – окончательно расстроившись, Федор плюхнулся обратно на табуретку. – Вот хоть про мужика, которого сейчас ни за что в участок свезут, разве я не прав? Он что, с детства мечтал удава в жены взять?

Я мельком взглянул в окно – в основном все оставалось по-прежнему: и зонт, как промежуточная цель битвы, и сцепившиеся супруги, и хладнокровные стражи порядка в «бобике». Среднеазиат старательно сливался с местностью, отступая в сторону гаражей. Солнце по своим делам уходило за крышу соседней многоэтажки.

Повернувшись к столу, я оценил суровый мужской натюрморт с недоеденными консервами, полупустыми банками, кучками смятого целлофана на столе и под столом, почти выпитой бутылкой и полным отсутствием тарелок.

– Насчет того бедолаги не скажу, – я настежь распахнул форточку, догадываясь, что до утра ничего не проветрится и, значит, спать мне в ароматах холостого застолья, – а вот по «фактам конкретным» позволь усомниться.

– Давай, усомняйся, а только так и было.

– Чего было-то? «Свет погас-зажегся, и нет никого». Это сколько ты впотьмах куковал, пока все разошлись?

– Согласен – загадка, ну и что? Пойду на следующий сеанс и выясню. Чего бояться-то? На органы не разберут – овчинка моя давно выделки не стоит.

– Прибедняешься. Если в тебе как следует покопаться, – я взял со стола банку и принялся выуживать со дна последний огурец. – Если, стало быть, покопаться… обязательно найдется что-нибудь коммерчески интересное. Я, например, уверен, что твой главный орган…

– Голова?

– Нет, вот за голову я как раз спокоен. В этом смысле.

– Да ну тебя. Хотели бы, так уж разобрали.

– Ты согласен, что это эксперимент? Причем известно на ком, но непонятно зачем. Эти твои гуру сексуальной независимости – хоть узнал, что за контора?

– Сейчас ты, конечно, пойдешь плясать на костях, но я только название знаю: ООО «Магнолия» – на пропуске было. Сидят в большущем бизнес-центре на последнем этаже, все чинно-благородно, никаких вывесок. По первому адресу ходил, где лектор выступал, а мне говорят: эта «Магнолия» у нас помещение в аренду брала и уже съехала.

– Печаль.

– На самом деле, я когда в том душе ноги мыл, уже прикидывал, как внутри пощелкать и фото в Сеть выложить – авось кто откликнется. Конечно, засада сидит при входе, – Федор сделал постную физиономию, сложил губы бантиком, заговорил пискляво, видимо, изображая зловредную медсестру. – Пожалуйста, мобильный телефон положите туда и всю остальную технику, которая у Вас при себе, то-оже. Спасибо-о, а теперь идите сюда, раздевайтесь догола.

– Плохо. Контора, похоже, серьезная и, что еще хуже, твоя вдова никуда не съедет, – вздохнул я. – Ноги-то зачем мыл? Очкастая велела?

– Да нет, это я уже после сеанса. В креме каком-то успел изгваздать и пятки, и рожу, и… – Федор запнулся. – В общем, неважно. Ты как-то шпионскими очками хвалился со спрятанным фотиком. Дашь?