Срочная помощь сексуальнозависимым - [3]

– Эк тебя угораздило. Это тухлый, банальный гипноз.

Факт.

– Банальный – небанальный, фак – не фак. Шелуха это, – с легкой улыбкой он неотрывно рассматривал потолок. Там сплели узор лучи закатного солнца. Пробившись сквозь городскую хмарь, они угодили на стол, в целлофан колбасных упаковок и преломились, как в хрустале.

– Короче, все хорошо, но тут меня поворачивать начало. Знаешь, как с перепою, если лечь резко: голова назад валится, а ноги вверх и мутит, само собой. Если бы не докторша, я, наверно, струхнул. А она, докторша, уже рядом совсем. Руку мне на грудь положила. Ладонь у нее – что кипяток жжется, но приятно. И вот я, значит, вместе с койкой все назад запрокидываюсь, но соображаю тем временем. Основная мысль – понятно, про докторшу. То есть, вот сейчас прямо она ко мне или вовсе не собирается? И как мы с ней будем, ежели меня конкретно крутит? А сестричка та анализы изучает или, к примеру, на мониторы глазеет, чем тут занимаемся? А дальше совсем чудеса пошли.

– Конечно, чудеса, – проворчал я, – рядышком полуголая леди песни поет, а ты бревном на койке и весь в размышлениях.

– И тут, прикинь, замечаю тихое движение за макушкой, – Федор оторвал взгляд от потолка и задумчиво взглянул на меня. – Ты вот сдрейфил и не пошел…

– И не собирался.

– А я чуть не обделался, как шевеление учуял. Пустая же комната была, и, значит, подкралось впотьмах что-то. Сейчас вспомнить смешно, чего я за те полсекунды не передумал, а оказалось… – Федор неожиданно замолчал. В наступившей тишине стали слышны уличные голоса. Какая-то женщина доступно объясняла всем окружающим, почему ее спутник жизни козел. Мужской голос вяло отбрёхивался.

– Ну, не томи, – не выдержал я. – Чего оказалось-то?

– Понимаешь, там все непросто… – он опять умолк, уставившись на мои старые, приделанные к стене часы-ходики. Сварливая тетка продолжала распекать нерадивого мужа.

– Может, ты и прав, – наконец вымолвил он, – может, и гипноз все это, но помирать стану – не забуду. Я-то дернулся тогда, чуть шею не свернул и, понимаешь, увидел, что только на полкойки лежу, а на второй половине – девушка. Койка-то длинная. Мы с ней затылок к затылку, не то что макушками тремся, но недалеко. А койка потихоньку, как книжка, складывается. Представляешь?

– Нет.

– Вот и я нет. Это не казалось, что все подо мной крутится, а на самом деле оно так было. Я, значит, разворачиваюсь вверх ногами, лицом к ней, она мне навстречу…

– Голая была?

– Она на меня смотрит, я – на нее, и нет больше ничего. Я все позабыл: и где нахожусь, и докторшу окаянную, – Федор оглядел стол и уныло качнул головой. – Это как раз в жизни солнце увидеть.

– Да. Сдуру ослепнуть можно, – осторожно согласился я. – Ты, случайно, ничего такого не курил?

– А знаешь, что интересно? И на ней такой же точно балахон был. То есть, кроме силуэта, ни черта не разглядеть, а я всю ее видел. Глаза особенно…

– Про глаза потом. Что дальше-то было?

– А ничего. Свет потух и зажегся. Тишина. Никого. Я один на койке. Через секунду сестра – эта выдра очкастая явилась. «Спасибо, говорит, а теперь пройдемте в душ».

– Ага. Забавно. Я ожидал чего-то в таком духе.

– А я вот не ждал. Сначала обалдел просто и голова кружилась. Потом так обидно стало – не передать. «Уроды! думаю. Убью нафиг». Матерюсь во все горло, в балахоне запутался, барахтаюсь, как муха в киселе, а ей фиолетово. «Не волнуйтесь так, говорит, процедура по техническим причинам откладывается, но Вам, как добросовестному участнику, будет выплачено вознаграждение. Следующий сеанс через три дня». И знаешь, я растерялся как-то. Думаю: три дня и снова девушку ту увижу, потом соображаю: может, она не ушла еще? Ждет на улице, а я тут.

– Так не бывает. Накачали тебя чем-то. Вот и вся девушка. Я же говорю – медицинские опыты.

– Э нет, – Федор, криво улыбнувшись, встал с табуретки, уперся лбом в окно, – была! Знаешь, почему мизинец у меня гнутый такой?

– Пацаном на скутере в столб въехал. Сам рассказывал.

– Правильно – въехал. Факт моей жизни. Девчонка – тоже факт. Это нельзя отменить, мое это.

Стервозное контральто на улице сменилось неразборчивым бормотанием, звуками ударов.

– Так что? – я глянул снизу вверх на застывшее лицо Федора. – Вся история?

– Красиво дерутся, – сообщил Федор.

Я нехотя повернулся к окну. Нехотя – потому, что не люблю мордобой даже по телевизору, а все ж таки повернулся – не знаю почему.

Сухопарый нескладный мужик подскакивал рядом с мощного телосложения женщиной. Та уверенно оборонялась длинным зонтом, а свободной левой успевала раз за разом доставать физиономию противника. Неподалеку растерянно оглядывался по сторонам щуплый гастарбайтер. Сквозь весеннюю редкую еще листву сияло уходящее солнце. От угла неторопливо полз милицейский газик с нарядом полиции на борту.

– Давным-давно, Верки еще на горизонте не было, познакомился я с одной девчонкой. И как-то так у нас с ней все сразу случилось. При том, что и у нее, и у меня это в первый раз было.

– Это ж когда? – хмыкнул я. – Школа, звезды, лагерь у речки?

– И вот она на меня точно так же смотрела: испуганно немножко, в напряжении страшном, но и с надеждой.