Средневековая Русь и Константинополь. Дипломатические отношения в конце XIV – середине ХV в. - [34]

. При этом константинопольский патриарх Иосиф на многих заседаниях отсутствовал по болезни.

Несмотря на торжественное открытие 9 апреля 1438 г. в храме Св. Георгия Победоносца, собор долгое время не мог приступить к полноценной работе, поскольку на него так и не прибыли представители западноевропейских монархов, без которых невозможно было провести переговоры о предоставлении военной помощи Византии для противостояния туркам-османам. Германский император Сигизмунд Люксембургский, поддерживавший византийцев, скончался, так и не успев прибыть на собор, а остальные государи проигнорировали проводимое папой Евгением IV мероприятие.

В 1387–1437 гг. Сигизмунд из династии Люксембургов, одна из самых ярких и незаурядных личностей позднего Средневековья, занимал венгерский престол. Однако в европейской истории он больше известен как германский император (1410–1437)⁴⁰. Таким образом, в течение многих лет личная уния связывала Венгерское королевство и Священную Римскую империю, благодаря чему отношения Сигизмунда и византийских императоров были разноплановыми и охватывали широкий спектр вопросов. Венгрия, расположенная на восточных рубежах Европы, уже в конце XIV в. приняла первые удары османской агрессии и имела возможность на себе ощутить ее масштабы. Это обстоятельство делало сближение Венгрии и Византии естественным. Общая проблема — турки и необходимость вести борьбу с ними сближали Венгрию и с другой могущественной торговой державой — Венецией. Если Венгрия, которую Сигизмунд объединял личной унией с Германской империей, с тех пор концентрировала в себе мощь континентальной Европы, то Венеция обладала огромным потенциалом на море. Однако альянс этих двух сил, которые византийские дипломаты настойчиво пытались примирить, так и не стал реальностью. Затяжной и трудноразрешимый конфликт развел по разные стороны наиболее вероятных и естественных союзников.

Перспективы развития отношений Византии с западными партнерами напрямую зависели от того, до какой степени совпадали их внешнеполитические интересы. Эту закономерность можно констатировать, если обратиться и к истории переговоров по поводу церковной унии.

К 1394–1395 гг. относятся сведения об известном контакте между Сигизмундом и византийским императором Мануилом II, который просил о помощи своей осажденной столице. Именно Сигизмунд проявил тогда незаурядную энергию, чтобы убедить правителей Запада вступить в коалицию и собрать внушительное крестоносное ополчение. Перспектива унии, таким образом, должна была по крайней мере сдерживать агрессивность турок, что, однако, еще не означало их полного сокрушения. Именно эта концепция стратегического сдерживания, которая исключала возможность крестового похода в его классическом понимании, очевидно, и определяла тактику императора в отношениях с Западом. В лучшем случае византийский император надеялся с его помощью выбить турок из Европы. Уния или даже одно движение к ней должны были стать фактором сплочения христианского сообщества, способного положить конец наступлению османов. Но главным препятствием на этом пути была внутренняя разобщенность самого Запада, и ее преодоление, безусловно, являлось одной из главных задач византийской политики, что ярко демонстрирует политика Сигизмунда Люксембургского. В его лице получили второе рождение старые претензии германского императора на роль покровителя церкви и всего западного христианства, так как именно ему принадлежала ведущая роль в преодолении схизмы. Но активность Сигизмунда не ограничивалась делами церкви. Непрерывно с его стороны следовали акции, направленные на внутреннее объединение Европы, что мотивировалось необходимостью вести борьбу с исламом. Поэтому идея крестового похода против турок была постоянным спутником его правления.

С одной стороны, в этом была реальная потребность. С другой стороны, эта идея служила Сигизмунду основанием для его вмешательства в международные отношения, что укрепляло престиж и значение империи. Политика императора Сигизмунда стремилась охватить все значимые точки международных конфликтов, подрывавших стабильность в Европе. На этот же уровень он пытался поднять и вопрос объединения с греками.

В целом отношения Византии и Запада на протяжении исследуемого периода претерпели довольно сложную эволюцию⁴¹. В течение первого этапа, прошедшего после битвы при Анкаре (1402), все политические контакты с латинским

Западом, инициируемые византийской стороной, происходили исключительно на светской основе, не затрагивая церковно-религиозные аспекты. В это время объектами византийской внешней политики оставались отдельные европейские государства, с которыми были связаны ожидания на получение военной помощи против турок. Отсутствие каких-либо практических результатов этого политического курса, меняющаяся ситуация на османском фронте и новый общественно-политический климат на Западе стали причиной того, что в начале второго десятилетия XV в. тема церковной унии в очередной раз становится инструментом византийской дипломатической практики. В этой связи все более актуализируются отношения с папским престолом. До 30-х гг. XV в. обсуждение этой проблемы носило ограниченный характер, после чего произошел перелом, и уния на самом деле целиком подчинила себе внешнеполитический курс империи. Круг европейских государств, непосредственно вовлеченных в процесс политической коммуникации с Византией, был весьма ограничен. Основным вектором византийской внешней политики в первые годы после Анкары были отношения с Венецией. Эта итальянская морская республика играла ключевую роль в планах византийской дипломатии по созданию антитурецкого альянса. Венеция не отвергала саму возможность такого альянса, но, как правило, требовала непременного участия в нем остальных христианских государств, что являлось практически невыполнимым условием и фактически прикрывало очевидное нежелание венецианцев рисковать своими интересами на Востоке. Дипломатические контакты Византии с Венгрией были нераздельно связаны с проблемой военного конфликта венгерской короны с Венецианской республикой. Подобно другим субъектам европейской политики (папа, польский король) Византия предпринимала неоднократные попытки взять на себя роль посредника, крайне заинтересованного в примирении двух враждующих сторон, являвшихся наиболее естественными потенциальными союзниками империи в борьбе с османами. Отношения с Арагоном носили подчеркнуто дружественный характер, хотя их единственным результатом можно считать элементарную финансовую помощь, которую собирали в Испании византийские эмиссары. Однако после смерти короля Фердинанда I (1416) контакты с этим государством уже не прослеживаются.