Средневековая философия и цивилизация - [9]
Морис де Сюлли, избранный епископом Парижа в 1160 году, был образцовым администратором в дни великих перемен в обучении, которые происходили в Париже. Епископы Шартра, Лана и Турне играли не менее важную роль в сфере литературы.
Наконец, мы не можем понять политику и дух общества в Европе XII века, не приняв во внимание растущий престиж папства. После освобождения с помощью клюнийской реформы от унижения германским императором папству открылась широкая дорога стать величайшей моральной силой в мире. На протяжении XII века теократия была в процессе формирования, она достигнет своего зенита в следующем столетии при папе Иннокентии III. На этих набожных христианских королей Франции действия папства всегда оказывали сильное политическое влияние. «В Средние века французская корона и папство могли быть близки к разрыву друг с другом, но они так никогда и не расстались»[29].
III. Новый дух: ценность и достоинство отдельного человека
Теперь мы видели процесс формирования новой духовности. Тогда что же составляет суть этого духа, духа, который поднялся из глубин средневековой души, который пропитан христианством и который из Англии и Франции проник в Западную Европу?
Феодальные чувства par excellence (по преимуществу), которые до сих пор так глубоко внедрены в наше современное сознание, – это чувства ценности и достоинства отдельного человека. Феодальный человек жил как человек свободный, он был хозяином своего дома, он искал свою цель в себе; он был – и это схоластическое выражение – propter seipsum existens (существующим сам по себе); все феодальные обязательства основывались на уважении к личности и данном слове. Скрупулезное соблюдение феодального контракта порождало обоюдную лояльность вассала и феодального сеньора; отцовские чувства и самопожертвование среди людей, также принадлежащих к этому сословию.
Под влиянием Клюни эти феодальные чувства стали христианскими по характеру, потому что христианство наложило на каждую душу, купленную жертвой Христа, бесценную значимость, и оно облекло бедных и богатых, великих и малых равным стандартом этой значимости. Скрупулезное соблюдение феодального контракта порождает верность. Когда верность становится христианской добродетелью, она умножает уважение к женщине и честность у бедняков, – ту честность, которая, по словам святого Луи IX[30], была подобна сладкому меду на губах. Честь стала паролем рыцарства – неким моральным институтом, наложенным на феодализм. Светские обычаи образованных мирян стали мягче благодаря общению с рыцарством и учтивыми манерами, распространившимися повсеместно.
IV. Новые формы искусства
Но XII век породил совершенно новые формы искусства, и действительно изумительным образом. Все ветви древа искусства быстро расцветали под благодарными зефирами грядущей новой весны: chansons de geste[31], или рыцарские романы (обычно в стихах), изобретенные трубадурами; письма Абеляра и Элоизы, которые хотя и сдержанные, но изображают весь пыл человеческой любви; гимны на чистейшей латыни, написанные такими людьми, как святой Бернар, плавность которых напоминает нам журчание ручейка, а время от времени шум речной воды в половодье, или стансы, сочиненные Адамом Сен-Викторским[32], этим замечательным поэтом, который в тишине своего монастыря в Париже, воспевал в совершеннейшей форме на латыни празднество божественной любви[33].
Но, главным образом, именно в это время были выстроены те самые величественные аббатства и костелы в романском стиле с их разнообразными новыми формами, такими как бочкообразные своды, башни, дверные проемы, крестообразные планы постройки, хоры с окружающими их крытыми галереями и исходящие из центра капеллы.
В этих формах функции церковного храма заблистали с изумительной ясностью, и все-таки в них гармонично видна зрелая сила того периода. Появились местные школы архитектуры, такие как в Нормандии, Оверни, Пуату, Бургундии, а бенедиктинские аббаты были поборниками новых стандартов архитектуры. Они не стали заимствовать формы романского стиля, а, скорее, переняли и развили религиозную архитектуру, в которой им приходилось находиться.
В то же время они реквизировали на службу архитектуры все приемы украшения. Голые безжизненные колонны были облечены жизнью, их капители покрыты каменными цветами, порталы заселены статуями, в окнах святилищ были вставлены витражи, фрески или фресковая живопись покрывали стены и скрывали наготу камня, весь храм был покрыт мантией красоты. Монахи-художники обучались украшениям колонн и ваянию статуй, и они путешествовали из одной мастерской в другую, в то время как другие открывали такие школы живописи, как в Сен-Савене рядом с Пуатье, где фрески XII века до сих пор сохранили свои яркие краски[34].
V. Влияние Франции в XII веке
Вообще считается, что феодальный обычай и зачатки искусств родились во Франции и оттуда распространились в другие страны, а бенедиктинские ордена Клюни и Сито были ведущими организациями в этом распространении. В Англии проникновение феодальных обычаев объясняется близкими отношениями, существовавшими между двумя странами, и ордена Клюни и Сито полетели туда роем, словно пчелы из улья. Церкви аббатств Сент-Олбанса и Малмсбери, а также Фаунтинское аббатство были выстроены по принципам, заимствованным из Нормандии. Но, несмотря на все их заимствования, какими бы те ни были, они, несомненно, обладают очарованием оригинальности. Однако эпическая литература, которая достигла такой высокой степени совершенства у Чосера, все еще демонстрирует влияние французских фаблио
Макс Нордау"Вырождение. Современные французы."Имя Макса Нордау (1849—1923) было популярно на Западе и в России в конце прошлого столетия. В главном своем сочинении «Вырождение» он, врач но образованию, ученик Ч. Ломброзо, предпринял оригинальную попытку интерпретации «заката Европы». Нордау возложил ответственность за эпоху декаданса на кумиров своего времени — Ф. Ницше, Л. Толстого, П. Верлена, О. Уайльда, прерафаэлитов и других, давая их творчеству парадоксальную характеристику. И, хотя его концепция подверглась жесткой критике, в каких-то моментах его видение цивилизации оказалось довольно точным.В книгу включены также очерки «Современные французы», где читатель познакомится с галереей литературных портретов, в частности Бальзака, Мишле, Мопассана и других писателей.Эти произведения издаются на русском языке впервые после почти столетнего перерыва.
В книге представлено исследование формирования идеи понятия у Гегеля, его способа мышления, а также идеи "несчастного сознания". Философия Гегеля не может быть сведена к нескольким логическим формулам. Или, скорее, эти формулы скрывают нечто такое, что с самого начала не является чисто логическим. Диалектика, прежде чем быть методом, представляет собой опыт, на основе которого Гегель переходит от одной идеи к другой. Негативность — это само движение разума, посредством которого он всегда выходит за пределы того, чем является.
В Тибетской книге мертвых описана типичная посмертная участь неподготовленного человека, каких среди нас – большинство. Ее цель – помочь нам, объяснить, каким именно образом наши поступки и психические состояния влияют на наше посмертье. Но ценность Тибетской книги мертвых заключается не только в подготовке к смерти. Нет никакой необходимости умирать, чтобы воспользоваться ее советами. Они настолько психологичны и применимы в нашей теперешней жизни, что ими можно и нужно руководствоваться прямо сейчас, не дожидаясь последнего часа.
На основе анализа уникальных средневековых источников известный российский востоковед Александр Игнатенко прослеживает влияние категории Зеркало на становление исламской спекулятивной мысли – философии, теологии, теоретического мистицизма, этики. Эта категория, начавшая формироваться в Коране и хадисах (исламском Предании) и находившаяся в постоянной динамике, стала системообразующей для ислама – определявшей не только то или иное решение конкретных философских и теологических проблем, но и общее направление и конечные результаты эволюции спекулятивной мысли в культуре, в которой действовало табу на изображение живых одухотворенных существ.
Книга посвящена жизни и творчеству М. В. Ломоносова (1711—1765), выдающегося русского ученого, естествоиспытателя, основоположника физической химии, философа, историка, поэта. Основное внимание автор уделяет философским взглядам ученого, его материалистической «корпускулярной философии».Для широкого круга читателей.
В монографии на материале оригинальных текстов исследуется онтологическая семантика поэтического слова французского поэта-символиста Артюра Рембо (1854–1891). Философский анализ произведений А. Рембо осуществляется на основе подстрочных переводов, фиксирующих лексико-грамматическое ядро оригинала.Работа представляет теоретический интерес для философов, филологов, искусствоведов. Может быть использована как материал спецкурса и спецпрактикума для студентов.
История Балкан охватывает становление, развитие и внешнюю и внутреннюю политику пяти государств – Болгарии, Сербии, Греции, Румынии и Турции. Рассматривая территориально-политические образования на полуострове, авторы прослеживают происхождение и формирование национального состава стран, их христианизацию, периоды подъема, укрепления, упадка, экспансий и снова возрождения при правлении разных государей, периоды революций и войн вплоть до Первой мировой войны.
Фундаментальный труд Вильгельма Грёнбека – датского историка, культуролога, профессора университета Копенгагена – это больше чем исследование древнегерманской культуры, это проникновенный рассказ о жизни и верованиях викингов – предков современных европейцев, населявших Скандинавский полуостров, Данию и Исландию в раннее Средневековье. Профессор Грёнбек рассказывает о материальных и духовных составляющих жизни клана – семейных реликвиях, обмене подарками, заключении брачных и торговых сделок, празднестве жертвоприношения и трансформации ритуала на сломе эпох, когда на смену верованиям предков пришло христианство.
Павел Дмитриевич Брянцев несколько лет преподавал историю в одном из средних учебных заведений и заметил, с каким вниманием ученики слушают объяснения тех отделов русской истории, которые касаются Литвы и ее отношений к Польше и России. Ввиду интереса к этой теме и отсутствия необходимых источников Брянцев решил сам написать историю Литовского государства. Занимался он этим сочинением семь лет: пересмотрел множество источников и пособий, выбрал из них только самые главные и существенные события и соединил их в одну общую картину истории Литовского государства.
Балерина в прошлом, а в дальнейшем журналист и балетный критик, Джули Кавана написала великолепную, исчерпывающую биографию Рудольфа Нуреева на основе огромного фактографического, архивного и эпистолярного материала. Она правдиво и одновременно с огромным чувством такта отобразила душу гения на фоне сложнейших поворотов его жизни и борьбы за свое уникальное место в искусстве.