Средневековая философия и цивилизация - [8]
Более того, сам папа служил в качестве германского должностного лица с тех пор, как Оттон I завоевал Италию и возложил себе на голову корону Карла Великого. Именно великое аббатство Клюни изменило такое положение дел. Именно Клюни посредством одного из своих дочерних монастырей, аббатства Хиршау в Шварцвальде[25], ввело идеи французской феодальной системы вместе с монастырской реформой. Французское влияние Клюни не только смягчило варварские привычки феодальных землевладельцев, но также положило конец этой опасной привилегии назначать папу, которого по собственному усмотрению и себе на благо назначал германский император, и таким образом оно избавило папство от этого унизительного ярма. Знаменитый Гильдебранд был прежде клюнийским монахом, и, будучи папой Григорием VII, он развернул знаменитую борьбу за инвеституру против императора Генриха IV. Этот поединок закончился поражением императора при Каноссе. В той драматичной сцене, которая завершила борьбу, было олицетворение средневековой жестокости – унижение императора и триумф клюнийских идей. Генрих IV был вынужден перейти в середине зимы и без свиты покрытые снегом Альпы и в течение трех дней ожидать аудиенции папы.
Гуго, настоятель Клюни, был свидетелем унижения императора. Впервые идеи Франции восторжествовали над силой Германии[26], и эти французские идеи были клюнийскими идеями.
По причине столь широко распространившегося и проникновенного влияния, оказываемого на средневековую ментальность прославленным монастырем, в 1910 году на конгрессе, посвященном тысячелетнему юбилею, который собрал в Клюни ученых мужей отовсюду, один из них мог сказать: «Мы приехали в Клюни, чтобы пропеть гимн цивилизации[27]».
Но процветание Клюни, особенно его чрезмерное богатство, стало одной из главных причин его упадка. В начале XII века клюнийская монашеская жизнь становится более вялой, и с того времени влияние монастыря в качестве социальной силы идет на убыль.
Но после того как клюнийский орден выполнил свое великое предназначение, была учреждена еще одна бенедиктинская конгрегация, которая возродила этот знаменитый образец: орден в Сито в Бургундии, который тотчас же распространился по всей Франции и повсеместно в Европе в XII веке. Этот новый порядок, обычно называемый цистерцианством, был также федерацией бенедиктинских монастырей, хотя каждый из них был более независим, чем в случае клюнийской системы.
Конгрегация Сито продолжила трудиться на благо преобразований, моральных и религиозных, которыми занимался Клюнийский монастырь, но придавала больше внимания той части, которая взывала к ручному труду, – и действительно, выполняя работу на благо общества, такие как осушение болот и расчистка от леса обширных территорий, цистерцианцы изменили сельскохозяйственную карту Европы. В то же время они многое сделали, чтобы отменить крепостничество.
Религиозный и общественный дух Сито лучше всего виден в авторитетной и энергичной фигуре святого Бернара, которая доминирует на протяжении всего XII века. Настоятель Клервоского монастыря – монастыря, основанного им и зависимого от Сито, – этот незаурядный монах был не только святым аскетом, но и к тому же, как ни удивительно, человеком действия. Он был лидером, красноречивым оратором, чьи проповеди трогали толпу, и он осмеливался порицать великих наравне с малыми. Так, он критиковал клюнийских монахов как людей, «чья сутана сшита из того же куска материи, что и платье рыцаря» и чьи церкви украшены с бесполезной роскошью. Он критиковал злоупотребления римского двора и не симпатизировал преемнику Петра, разряженному в шелка и ехавшему на белой верховой лошади в сопровождении шумных священников. Он критикует злоупотребления в жизни духовенства и взывает к их учителям: «Горе тому, кто владеет ключами не только от знаний, но и от власти». Он осмелился поправлять самых известных преподавателей, таких как Абеляр и Гильберт Порретанский, и вызывал их на церковный собор. Он настоятельно советует как мужчинам, так и женщинам отправляться в монастыри, он содействует Второму крестовому походу, он поддерживает возникающий орден тамплиеров, этот военный орден, члены которого были одновременно и монахами и воинами и которые добавляли к религиозным обетам клятвы защищать Святую землю и пилигримов, он проявляет интерес к учреждению орденов картезианцев в 1132 году и премонстра-нианцев в 1120 году; он мечтает о формировании всего общества по образу и подобию своего аскетического идеала. Его собственный идеал был даже более возвышенным, чем идеал его века, и, когда он умер в 1153 году, средневековое общество уже достигло высот своего монастырского идеала[28].
Но наша картина ментальности того периода будет неполной, если мы просто остановимся на деятельности бенедиктинских орденов. Помимо этого, мы должны отметить деятельность епископов и папы.
Епископы были более тесно вовлечены в работу феодального механизма, чем монастыри, поскольку они были временными правителями в пределах своих феодальных поместий и прелатами в своей епархии. Они были обязаны оказывать своим сюзеренам поддержку во время войн, и такие епископы, как Гуго де Нуаэ из Осера или Матфей Лотарингский из города Туль, были грубыми и примитивными вояками. Другие, такие как Этьен Турнийский, Пьер де Корбейль, Гильом де Шампо, были гуманистами и литераторами.
