Средиземноморье глазами востоковеда - [45]

Вряд ли таким исключением была Корсика. Скорее, ключ к абсолютно негативной оценке арабского присутствия на Корсике следует искать в последующей истории острова. Арабы были в основном изгнаны с Корсики в 1014 г. объединенными усилиями североитальянских купеческих республик Пизы и Генуи, оспаривавших друг у друга власть над островом. С 1077 до 1284 г. господствовала Пиза, но потом разгромившая ее Генуя вначале вынуждена была уступить власть над островом королевству Арагон (1296–1350 гг.). Постепенно генуэзцам все же удалось завладеть Корсикой примерно на 400 лет, в ходе которых на остров поочередно претендовали Арагон, Франция, Австрия, пытавшиеся изгнать Геную, а также не прекращалась освободительная борьба корсиканцев. Пользуясь тем, что арабы Сардинии, Сицилии и Андалусии, а затем так называемые варварийские пираты из стран Магриба, которых в XVI в. сменили турецкие корсары, не прекращали нападать на Корсику, генуэзцы максимально разжигали па острове антимусульманский фанатизм и «дух крестовых походов», ибо только это, с одной стороны, помогало им хоть на время мириться с многочисленными конкурентами, которые также боялись флота «неверных», а с другой — было почти единственным средством отвлечения корсиканцев от борьбы с генуэзским гнетом. К тому же этот фанатизм периодически усиливался дополнительными факторами: владычеством проводивших антиарабскую реконкисту в Испании королей Арагона, успехами или неудачами крестоносцев, политикой римских пап, промусульманской позицией главного соперника генуэзцев — Венеции и т. п.

Фактически вплоть до присоединения к Франции и 1769 г. Корсика не была ограждена от нападений с моря, что должно было питать антимусульманские на строения, которые вскоре после 1769 г. естественно интегрировались в идеологию французского колониализма. Не в этом ли сложном переплете более чем тысячелетних традиций борьбы, вражды и ответной экспансии следует искать подлинные корни современной оценки далекого времени арабского присутствия на Корсике во французской литературе?

История Корсики еще скрывает много неразгаданных загадок. И одна из них — тайна нынешней эмблемы острова. Ее можно увидеть повсюду — на картах острова, на красочно оформленных видах и рекламах, открытках, гербах некоторых городов, например Сартена, более всего пострадавшего в свое время от арабов (как уверяют сами сартенцы, хотя главные сражения с арабами шли не на юге, а на востоке острова, на знаменитом «поле мирт» — опустошенной с тех пор долине). Эта эмблема — черный профиль головы африканца с белой повязкой на лбу. Купив открытку с ее изображением, можно на обороте прочитать следующее: «Голова Мавра появилась во времена крестовых походов. Она является символом победы над неверными. Изображена на гербе Арагона, на монетах короля Теодора. Принята в качестве герба Корсики Учредительным собранием в Корте 23 ноября 1762 г. Фигурирует на монетах и знаменах. Ныне — эмблема Корсики».

Несомненно, на гербе Арагона «голова Мавра» должна была иметь смысл именно символа победы над мусульманами. Но зачем она была нужна авантюристу Теодору фон Нейхофу вестфальскому барону, называвшемуся без всяких на то оснований испанским грандом, британским лордом и пэром Франции, провозгласившему себя с помощью англичан в 1736 г. первым (п единственным) королем Корсики и несколько месяцев своего довольно странного правления (на исходе которого он оказался в Лондоне в долговой тюрьме) чеканившему монету со своими инициалами? Почему ее приняло в качестве национального символа Учредительное собрание Корсики, руководившее в 1731–1768 гг. борьбой против генуэзцев? Очевидно, все далеко не так просто. Более того, известно, что в борьбе с Генуей корсиканцы неоднократно обращались за помощью к мусульманам. В частности, убитый в 1567 г. наемниками генуэзцев национальный герой Корсики Сампьеро ездил в Константинополь и заключил союз с турками. Не является ли религиозно-фанатическая интерпретация образа «головы Мавра» навязанной корсиканцам их более могущественными завоевателями — генуэзцами, арагонцами, французами? И не имеет ли этот образ иной смысл? Возможно, со временем на этот вопрос будет дан более обоснованный ответ, чем тот, который ныне можно прочитать на обороте рекламной открытки.

А пока что приходится мириться с тем, что надпись на открытке и суждения серьезных авторов совпадают. Отношение к арабскому периоду истории Корсики в литературе, в том числе и исследовательской, несколько напоминает то, что мы потом слышали от нашего сиракузского гида Франко, повторявшего без особых раздумий: «арабы разрушали», «арабы уничтожали». Жак Грегори, например, пишет: «Они принесли три века анархии, последовавшей вслед за двумя веками византийского хищничества и семидесятые пятью годами грабежа вандалов». Но только ли анархию? Грегори считает, что арабы разрушили старые социальные связи, способствовали превращению островитян «из моряков в пастухов» и якобы научили их «внезапно налетать с гор и грабить долины», рассчитывать лишь на себя и делиться на кланы, соперничавшие из-за пастбищ. Отсюда, мол, и берут начало привившиеся на острове «анархия, бандитизм, вендетта, дух клана и мятежность», так же как, впрочем, «мужество, свобода и независимость». Но можно ли серьезно утверждать, что все это (если вообще это действительно было) занесли на остров именно арабы? Разве предыдущие века борьбы за свободу ничему не научили корсиканцев, в том числе методам противостояния пришельцам с моря, обычно не решавшимся идти в горы? И можно ли считать, что именно арабы якобы внедрили в местные нравы все то, что рождено психологией патриархальной родовой общины и замкнутым натуральным хозяйствованием, существовавшими на Корсике тысячелетия до прихода арабов?