Среди врагов и друзей - [74]

— Я вроде радиокурочки: клюю по зернышку, когда подбрасывают.

Мы все расхохотались. Особенно смеялся Мельник. Долго он потом ласково называл Машу радиокурочкой, потом просто курочкой.

Под вечер Андрей Патока доложил о прибытии Мелоцика. В этом человеке мы тоже не ошиблись: владелец небольшой лавки в деревне Шатина оказывал нам всяческую помощь, особенно продуктами: колбасой, рыбой, хлебом, сахаром. Иногда Мелоцик присылал нам бочонок сливовицы или боровички. Спиртные напитки мы расходовали очень экономно, выдавая тем лишь партизанам, которые выполняли задания в трудных метеорологических условиях: в секретах, засадах и тому подобное.

На этот раз Мелоцик привез отряду тоже порядочное количество продуктов: буженину, крупу, мясо, рыбу и муку. Все это было отправлено в домик Станислава Ворачека.

Мелоцик сообщил, что Пеллар располагает какими-то ценными данными и просит встретиться с ним как можно скорее.

Мы долго беседовали с Мелоциком. Его интересовало все о жизни в Советском Союзе: условия жизни рабочих, как живут и работают колхозники, есть ли в СССР частная и личная собственность. На все свои вопросы он получал обстоятельные ответы: мы знали, что Мелоцик расскажет об этом своим близким знакомым.

В сопровождении тех же партизан из так называемого комендантского взвода, с которыми Мелоцик прибыл в отряд, он отправился домой в деревню Шатина.

Несмотря на то, что отряд перешел на новое место всего несколько дней тому назад, партизаны уже успели освоиться с суровыми зимними условиями: одни построили себе небольшие курени, обложенные густыми еловыми ветвями, другие приспособили для укрытий от непогоды брезентовые шалаши, третьи устроились под корнями огромных елей, обложив их камнями, а сверху прикрыв жердями, старыми тулупами, одеялами. Жилища партизан строились с расчетом на внезапное нападение.

По ночам в этих примитивных жилищах горели очаги, на которых партизаны варили себе пищу, кипятили чай и кофе, а то и просто грелись. Днем разжигать костры категорически запрещалось.

Условия жизни были трудные. Но никогда и никто из партизан не впадал в уныние и не жалел о том, что бросил теплый родной очаг, променяв его на холодный курень в глухом снежном лесу и на опасности боевой жизни, подстерегавшие на каждом шагу. Сердца партизан согревали неугасимый огонь любви к Родине, ненависть к врагу и светлая надежда на скорую победу. О победе думали всегда, о ней говорили и мечтали в свободные минуты.

* * *

Группа Янушека подготовилась к выходу на боевое задание.

Мы с комиссаром пожелали ей удачи, и шестеро хорошо вооруженных партизан отправились в путь. Вместе с ними ушел и Адольф Пеллар, которому мы поручили после завершения операции возвратиться в город Маков и продолжать работу совместно с Комитетом Народных выборов, вовлекая людей в отряд, производя разведку и доставляя продукты. Пеллар хорошо знал лесной массив у деревни Белоня и мог провести партизан по более безопасным дорогам.

К деревне Бабище партизаны подошли к полуночи по проселочной дороге. Возле самого населенного пункта они повернули на север, в глубь леса. Идти по глубокому снегу стало труднее, и партизаны продвигались цепочкой друг за другом. В передовом дозоре шли молодые партизаны Юстин Белак и Климент Горварек.

Вдруг Горварек остановился, махнул рукой и спрятался за толстую ель, То же самое сделал и Юстин Белак. Янушек передал команду: «Ложись!»

Партизаны залегли. Через несколько минут Горварек подполз к Янушеку и прошептал:

— Слышу запах сигарет.

Янушек с недоверием отнесся к сообщению Горварека, но партизаны знали, что у него необыкновенно острое обоняние, и все стали принюхиваться к свежему лесному воздуху. Действительно, запах табачного дыма почувствовали и другие.

По условиям встречи Уличный должен был ожидать партизан в этом лесу. Но огромные ели росли здесь так густо, что закрывали ветвями небо, а в лесу царил полумрак. Янушек знал, что немцы, обозленные неудачей с облавой на партизан, рыскали теперь по окрестностям, и можно было напороться на их засаду. Поэтому партизаны долго лежали молча, прислушиваясь.

Однако вокруг не было слышно ни звука. Янушек подал команду развернуться в цепь и осторожно двигаться вперед, прячась за деревьями. Продвинулись еще метров на сто и снова остановились. Янушек заложил пальцы в рот и подал условный сигнал свистом. Ответа не последовало.

Метров триста партизаны снова двигались вперед. Неожиданно раздался окрик на словацком языке: «Стой! Кто идет?»

Янушек ничего не ответил и снова трижды свистнул — два раза протяжно и один раз коротко. В ответ послышался условленный свист, а вслед за ним раздался знакомый голос Уличного: «Мы пришли рубить ели».

— Рубите дружно! — ответил Янушек, выходя из-за толстой ели. — Остальным оставаться на месте.

Уличный, запыхавшись, подбежал к Янушеку.

— Все в порядке, товарищ командир! — доложил он, пожимая руку.

— А где же люди?

— Они все здесь. Все двадцать восемь человек, не считая меня. С оружием, запасом патронов, гранат и продовольствия.

— Вы их всех хорошо проверили?

— Ручаюсь за каждого, как за самого себя.

— Тогда пошли к ним.