Среди врагов и друзей - [58]
Разбитые вагоны громоздились друг на друга и скатывались под откос. Со стороны станции Мацуров к пылающему составу мчалась дрезина: перепуганные немцы открыли с нее бешеную стрельбу.
— Теперь фрицам придется долго повозиться, пока доберутся до подорванного Янушеком эшелона, — удовлетворенно воскликнул Мельник, сматывая на ходу провод.
— А ремонтный мы в другой раз сковырнем, — отозвался Мирослав.
— Пулеметным огоньком бы их еще погреть, — поправляя за плечами мешок, сказал Шеверев.
— Им и так жарко. Пошли, товарищи!
И Мельник зашагал к месту встречи с группой Янушека.
Было три часа ночи, когда все партизаны собрались вместе. После оживленных рассказов о выполнении боевого задания партизаны принялись за еду. У Мирослава оказалась бутылка сливовицы.
— По сколько капель, товарищ военврач? — хитро спросил Григорий Мельник.
— Ладно, по такому случаю можно и без рецепта.
СЕКРЕТНАЯ МИНА «ТОС»
Самым грозным оружием в нашем партизанском отряде были мины. Мы хорошо понимали, что каждый удачный взрыв воинского эшелона был равен успешной атаке батальона или же пехотного полка на передовой линии фронта.
Ежедневно у нас проходили занятия по минному делу. Мы учили новичков минировать и взрывать военные объекты, мосты, эшелоны. Уже вначале нам удалось подготовить неплохие кадры минеров.
Каждый день, в любое время суток, направлялись наши люди на подрыв того или иного важного объекта.
Подготовка людей к выполнению боевого задания не всегда носила форму обычного инструктажа.
Однажды, сидя в занесенном почти до самой крыши домике лесника с группой партизан, я решил рассказать им о заместителе начальника штаба партизанского движения полковнике Илье Григорьевиче Старинове.
Это был крупный, еще не старый мужчина, с добрым лицом и внимательными глазами, смотревшими из-под густых русых бровей. Перед вылетом в тыл врага он собрал нас, подрывников и командный состав групп, в своем кабинете. Медленно прохаживаясь взад и вперед, он рассказывал о военном искусстве в тылу врага, вспоминал случаи. Один из них мне особенно запомнился.
Опытный военный инженер, преподаватель Московской военной академии имени Фрунзе в прошлом участник боев в Испании, полковник беседовал с нами запросто, по-товарищески, расспрашивал о неспокойных буднях партизанской войны и смелых диверсиях на Черкащине, в Румынии. Он не только учил нас, но и учился сам.
— А вам приходилось что-либо слышать о мине «ТОС»? — неожиданно спросил он.
Многие из присутствующих недоуменно молчали.
— Что ж, это и неудивительно: она потому и называется «техникой особо секретной». Нам необходимы для ее использования смелые, отважные люди. Не каждому можно доверить это важное дело.
И полковник вкратце рассказал о секретной мине, наделавшей столько шуму в оккупированном фашистами Харькове, где было взорвано помещение, в котором жил генерал фон Браун. Взрыв мины был вызван посредством радиоволн.
— Неплохо применили мину «ТОС» и партизаны отряда имени Пожарского, — продолжал свой рассказ полковник. — Этот отряд находился тогда в Польше, в нескольких километрах от железнодорожного узла Устшики-Дольне.
Стояли теплые июльские дни. Командир партизанского отряда узнал от местных жителей о передвижении через станцию гитлеровских войск. Была послана туда разведка.
Старшим группы был назначен Владислав Рыняк, двадцатитрехлетний белокурый, хорошо сложенный юноша. Он провел свое детство в этих краях, и ему были хорошо знакомы эти живописные места. Вместе с ним пошли молодые партизаны Михаил Данильченко и Михаил Имас.
Дорогу разведчикам указывали пожары. Гитлеровцы, как всегда, там, где появлялись народные мстители, поджигали жилища мирных жителей, стремясь запугать их. Но партизаны появлялись везде.
Особенно страдали от пожаров населенные пункты, расположенные вблизи лесов. Днем по земле стлался едкий дым, траурным покрывалом окутывая поля и села. Горели украинские и польские селения, и некому было тушить их. Злился, бесновался враг.
В леса шли и шли фашистские полки и батальоны. А назад ползли забрызганные кровью машины, нагруженные трупами гитлеровцев и ранеными. Глаза солдат расширялись от страха. Народные мстители появлялись там, где враг их и не ждал. Фашисты усиливали караулы, пополняли карательные отряды, но все было напрасным. Под их ногами горела земля.
Утро застало разведчиков на опушке леса. Невдалеке было село или хутор, потому что до слуха доносилось пение петухов, собачий лай. Партизаны ночью обошли стороной селения Залуж, Буковцы и сейчас находились вблизи станции Устшики-Дольне.
Посовещавшись, они разошлись. Имас и Данильченко должны были установить наблюдение за железными дорогами, чтобы разведать, сколько и какие эшелоны фашистов направляются к линии фронта.
Владислав Рыняк надел на руку повязку с надписью «шуцман» и направился в Устшики-Дольне.
На станции стояло много вагонов, дымили паровозы, время от времени уходили поезда. Слышались немецкие окрики, гудки маневровых паровозов. Гитлеровцы спешили: чаще других звучало слово «шнель».
Из прибывших эшелонов высыпали сотни солдат и офицеров, торопясь в ресторан, расположенный здесь же около центрального корпуса вокзала.
А. Моруа — известный французский писатель. Среди его произведений — психологические романы и рассказы, фантастические новеллы и путевые очерки, биографии великих людей и литературные портреты. Последние и составляют настоящий сборник. Галерея портретов французских писателей открывается XVI веком и включает таких известных художников слова, как Монтень, Вальтер, Руссо, Шатобриан, Стендаль, Бальзак, Флобер, Мопассан, Франс, Пруст, Мориак и другие. Все, написанное Моруа, объединяет вера в человека, в могущество и благотворное воздействие творческой личности. Настоящий сборник наряду с новыми материалами включает статьи, опубликованные ранее в изданиях: А.
Офицерство в царской России всегда было особой «кастой», отличающейся как от солдат, так и от гражданских людей. Отстраненность от общества объяснялась, в частности, и тем, что офицеры не имели права присоединяться к политическим партиям, а должны были на протяжении всей жизни руководствоваться лишь принципами долга и чести. Где офицеры конца XIX – начала XX века проводили время, когда могли жениться и как защищали свою честь? Обо всем этом вы узнаете из мемуаров русских офицеров XIX века.
Иван Васильевич Бабушкин -- один из первых рабочих-передовиков, которые за десять лет до революции начали создавать рабочую социал-демократическую партию. Он был одним из активнейших деятелей революции, вел пропагандистскую работу во многих городах России, участвовал в создании ленинской "Искры", возглавлял революционное движение в Иркутске. Кроме непосредственно воспоминаний И.В. Бабушкина, издание включает краткую биографическую справку, некролог Ленина о Бабушкине, а также приложение -- "Корреспонденции И.В.
Мария Ялович (1922–1998), дочь адвоката-еврея, сумела уцелеть при национал-социализме, скрываясь от властей в Берлине. После освобождения в 1945 году осталась в городе, стала профессором античной литературы и культурологии в Университете им. Гумбольдта. Ее сын Херман Симон, основатель и многолетний руководитель фонда “Новая Синагога – Centrum Judaicum”, упросил мать незадолго до смерти надиктовать на пленку историю ее спасения. На основе 77 кассет он вместе с писательницей Иреной Штратенверт подготовил эту книгу.
БЕЗРУЧКО ВАЛЕРИЙ ВИКТОРОВИЧ Заслуженный артист России, член Союза театральных деятелей, артист, режиссёр, педагог. Окончил Театральный институт им. Щукина и Высшие режиссёрские курсы. Работал в Московском драматическом театре им. А.С. Пушкина. В 1964–1979 гг. — актёр МХАТа им. Горького. В последующие годы работал в Московской Государственной филармонии и Росконцерте как автор и исполнитель литературно-музыкальных спектаклей. В 1979–1980 гг. поставил ряд торжественных концертов в рамках культурной программы Олимпиады-80 в Москве.
«Последние полтора десятка лет ознаменовались небывалой по своему масштабу публикацией мемуаров, отражающих историю России XIX — начала XX в. Среди их авторов появляются и незаслуженно забытые деятели, имена которых мало что скажут современному, даже вполне осведомленному читателю. К числу таких деятелей можно отнести и Василия Силовича Кривенко, чье мемуарное наследие представлено в полном объеме впервые только в данном издании. Большое научное значение наследия В. С. Кривенко определяется несколькими обстоятельствами…».