Среди врагов и друзей - [56]

Весь день группа Мельника отдыхала. В этих местах мы еще не проводили ни одной операции, и фашисты не рыскали здесь в поисках партизан.

После ужина Григорий Мельник изложил товарищам подробности боевой операции.

— Группе во главе с Янушеком, — сказал он, — необходимо взорвать воинский эшелон вблизи станции Охотнице, как было условлено в штабе отряда. Я возьму с собой Шеверева и Грушпера для подрыва ремонтно-восстановительного поезда, который немцы сразу же направят на место диверсии. К часу ночи управитесь? — обратился он к Янушеку.

— Думаю, успеем. Поезда сейчас идут очень часто.

Операция по подрыву эшелонов была разработана нами еще до выхода групп на задание и была не совсем обычной. Дело в том, что в тылу фашистов уже не было железных дорог, где бы не летели под откос время от времени поезда с живой силой и техникой противника. Немцы неистовствовали и бросили крупные силы на подавление партизанского движения. Но это не помогало. Наоборот, их репрессии вызывали у местных жителей новые вспышки возмущения, и партизанские отряды пополнялись сотнями чешских и словацких патриотов.

Фашистские оккупанты стали всерьез побаиваться за безопасность своих коммуникаций и приняли решение организовать на всех узловых станциях и отдельных важных линиях железных дорог вспомогательные ремонтно-восстановительные поезда, при помощи которых им нередко удавалось довольно быстро расчистить пути от подорванных эшелонов и восстановить движение.

Вот почему мы и решили взрывать одновременно с воинскими эшелонами ремонтно-восстановительные поезда. Один из таких поездов и должен подорвать Григорий Мельник со своей группой вблизи населенного пункта Мацуров.

Согласованность в действиях подрывных групп Янушека и Мельника имела сейчас большое значение, поэтому партизаны подробно обсудили свои действия и назначили местом встречи после проведения операции лесной массив вблизи селения Мрачков.

— Кажется, погода начинает портиться, — поглядев на хмурое небо, сказал Рудольф Янушек. — Будет снегопад, а мы лыжи не взяли.

— Желаю удачи, — пожимая руки боевым друзьям, сказал Григорий Мельник. — А снежок нам поможет в хорошем деле.

Партизаны распрощались. Рудольф Янушек повел группу к станции Охотнице. Метель разыгралась, и проложенный след замело снегом. Иногда с еловых веток срывались глыбы снега. Дробясь при падении, они превращались в белесое облако, и тогда партизаны совсем исчезали в снежной мути.

За полтора часа группа Янушека преодолела всего километров пять. Снегопад начал утихать и вскоре совсем прекратился. Наконец вдали показались строения пристанционного поселка.

Янушек повернул к северу, в обход станции. За ним молча шли Подошва и Поспелов. Тяжелее стали заплечные мешки с толом, едой и запасными дисками к автоматам. Жарко грели овчинные полушубки, горели ноги в добротных валенках. За туго затянутым ремнем у каждого торчали ручные гранаты. Во время отдыха партизаны с благодарностью вспоминали о тех, кто снабдил их такой теплой одеждой, но в походе, да еще по глубокому снегу, она порядком изнуряла своей тяжестью.

Не доходя километра полтора до железнодорожного полотна, партизаны заметили немецких патрулей, шедших вдоль линии.

— Ложись, — скомандовал Янушек.

Белые маскировочные халаты, надетые поверх полушубков, надежно укрывали партизан от взоров непрошеных наблюдателей. Вскоре фашистские патрули прошли дальше и скрылись за поворотом пути.

— Будем работать здесь, — указал Янушек рукой на тот самый изгиб железной дороги, который он облюбовал еще утром с высокой горы. Через некоторое время они уже долбили мерзлую землю.

— Давайте тол, — сказал Янушек, с облегчением бросая на землю лопатку. В ту же секунду послышалась автоматная очередь.

Партизаны сбежали с железнодорожной насыпи и поползли к опушке леса. Со стороны станции началась непрерывная стрельба. В небо взвились ракеты.

— Никого не задело? — спросил Янушек, когда группа уже была в лесу.

— У меня все в порядке, — ответил, тяжело дыша, Поспелов. — Вот только ватник весь мокрый от пота, хоть выжимай.

— Ну, это не смертельно. Я тоже будто в бане побывал. А ты как себя чувствуешь, Павел?

— Хорошо, товарищ командир!

— А лопатку бросили, — с сожалением проворчал Поспелов. — Как это ты ее неосторожно швырнул!

— Да, лопаточка нас подвела, — почесал затылок Янушек. — Что ж, вперед умнее будем.

— Как же теперь? — спросил Поспелов.

— Передохнем и снова пойдем к железной дороге. Недалеко от деревни Дунаев есть хороший участок с высокой насыпью. Там и заложим мины, пока немцы здесь будут рыскать.

На новом месте партизаны были гораздо осторожнее. Ползком пробравшись к полотну, они принялись долбить финскими ножами выемки для закладывания мин. Когда все было готово, вынули из вещевых мешков тол и связали его в две большие пачки. Мины были заложены с капсюлями нажимного действия — Янушек не сомневался, что они хорошо сработают.

— На этот раз, думаю, будет хорошо, — отползая, сказал Поспелов.

— Поживем — увидим, — отозвался Янушек. — Тише! Кажется, идет поезд.

Он вернулся и приник к рельсу, подложив под ухо сложенную вдвое полу халата. В рельсах слышались едва уловимые стуки.