Среди врагов и друзей - [34]

— А ведь агитация-то неплохая, — тихо сказал Гартусь.

— Ты про выгрузку раненых, Йозеф?

— Видно, на фронте им совсем жарко. Видишь, как спешно бросают резерв на фронт — даже не подождали, пока выгрузят раненых.

— Может быть, это немецкая пунктуальность дала трещину?

— Во всяком случае, солдаты увидели своими глазами, что их ожидает.

Партизаны приблизились к городу. В их чемоданах лежало только белье, продукты питания да инструменты сапожника и шофера, без которых нельзя обойтись рабочему человеку в любое время. А документы прошли самую серьезную проверку, побывав в руках поездных гестаповцев.

Пришли на улицу Вокзальную. Небольшой двухэтажный домик едва вырисовывался из дымки снегопада. Гошек тихо постучал в окно первого этажа. К стеклу приник какой-то мужчина и спросил:

— Что вам надо?

— Это я, дедушка Франтишек. Не узнали меня? Я у вас раньше проживал.

Старик долго и внимательно рассматривал пришельцев. Потом он отошел от окна. Прошло несколько минут, щелкнул замок, и дверь открылась. На пороге дома появился пожилой коренастый человек среднего роста. Таким и представляли партизаны сапожника Франтишека Дебеша.

— Какими судьбами так поздно?

— А мы прямо с поезда. Приехал искать здесь работы. А это мой товарищ, Йозеф Гартусь, — тоже работу ищет, шофер он.

Франтишек Дебеш молча протянул руку Йозефу и пригласил гостей в квартиру.

Квартира сапожника состояла из трех небольших комнат и кухни. Все было по-прежнему, как и тогда, когда Гошек проживал здесь.

— Ну, что хорошего у вас, дедушка Франтишек?

— Что сейчас может быть хорошего? — вопросом ответил Дебеш. — Сына моего призвали в чехословацкую армию еще в 1937 году. После начала войны домой не возвратился и никаких вестей от него нет. Живем в одной комнате, а две пустуют. Экономнее с топливом.

Старый сапожник умолк. Тускло горел огонечек ночника, и три тени от него плясали на стене.

Из-за двери послышался глубокий вздох. Жена Дебеша Эмилия, должно быть, слышала разговор и свою материнскую тоску по сыну выразила в этом тяжком вздохе.

— Кушать хотите? — спросил Дебеш.

— Нет, спасибо. Мы поужинали, подъезжая к станции.

— Тогда спать, время позднее.

Домик на Вокзальной улице погрузился во тьму. Но никто в квартире Франтишека Дебеша не мог уснуть: Гартусь и Гошек думали о том, как найти работу, зарегистрироваться в полиции и получить право на жительство в Остраве; старуха Эмилия слагала свои бесконечные предположения о судьбе единственного сына, а старый сапожник о том, кто же забрел к нему в дом! Что это за люди? Рудольфа он хорошо знал многие годы, обучал его ремеслу. Но времена такие изменчивые!

Рудольф Гошек и Йозеф Гартусь проснулись от резкого и размеренного стука.

— Старик уже работает, — сказал Рудольф, — а мы все спим!

— Да, уже за седьмой час перевалило, — забеспокоился Гартусь, быстро одеваясь.

— Приятно было за несколько месяцев хоть разок отоспаться в тепле и уюте.

За завтраком, когда партизаны переговорили с хозяевами и о войне, и о работе, Дебеш вдруг предложил:

— А что, если ты, Рудольф, останешься и вместе будем работать! Я думаю, на кусок хлеба заработаешь, да и мне веселее будет. А работы у нас вдоволь.

— Это было бы чудесно, — согласился Рудольф. — Но я с товарищем…

— А может, и ты, парень, будешь с нами трудиться? — обратился Дебеш к Гартусю.

— Так я же шофер, никогда не работал сапожником.

— Ничего, мы научим. Было бы желание.

— Ну что же, спасибо, дедушка Франтишек.

В тот же день Гошек и Гартусь вместе с хозяином дома явились в полицию за регистрацией. Низенький, рыжий немец придирчиво проверил документы. Он даже в лупу осмотрел каждую буковку печати.

— Так вы сапожник? — спросил он у Гошека.

— Да, будет мне помогать работать, — ответил за Йозефа Дебеш. — А второго, Гартуся, беру в ученики. Вы же знаете, господин шуцман, что на мою продукцию большой спрос. Шью не только для вас, но и для ваших коллег.

— Гут сапоги, — похлопал по голенищу своих сапог полицейский. — Скоро моей жене закажу туфли. Только чтобы были хорошие. А ты этих хорошо знаешь? — кивнул в сторону Гошека и Гартуся.

— Как же, господин шуцман. Хорошие люди.

— Ну, смотри, чтобы был порядок.

* * *

— Не разучился сапожничать, — проговорил Дебеш, глядя, как Рудольф быстро делает затяжку модной туфельки.

— А разве может человек забыть то, чему учился не один год?

И снова заработало шило, застучали молотки. Гартусь внимательно присматривался к работе мастеров. Дебеш терпеливо поучал.

— Надо, чтобы и в нашей работе была аккуратность. А если к этому добавить старание, тогда толк будет. Ты смотри, как работает Рудольф. У него и правда золотые руки. Небось, побывал повсюду. Учился у каждого понемногу. Как, Рудольф, это верно?

Гошек догадался, что Дебеш хочет подробнее узнать о его жизни в эти тяжелые годы, и уже обдумывал ответ.

— После того как уехал из Остравы, я прибыл в Высокую к себе домой. Здесь и начал заниматься сапожными делами. Вначале было трудно, бывало, и брак допустишь, неприятностей наживешь. Но ваша школа да повседневная практика не исчезли бесследно. Там, в Высокой, я жил все время. Но — стало тяжело, товару не найдешь, и я мотнулся к вам, дедушка Франтишек. Вместе с товарищем.