Среди тибетцев - [16]

В Хундаре¹¹⁶, великолепно расположенной деревне, которую мы посещали дважды, нас пригласил к себе монах Герган. Он оказался заминдаром, и большой дом, где мы разместились, являлся его собственным родовым имением. К нашему приезду явно готовились. Глиняные полы подмели, на балконах расстелили хлопчатобумажные одеяла, все комнаты были украшены букетами из голубых васильков и бархатцев, которые выращивают в качестве религиозных украшений, а женщины нарядились и были увешаны довольно грубыми украшениями. Иными словами, нам был оказан радушный прием. Мистер Редслоб любил людей, и они отвечали ему взаимностью. Тибетцы для него были не «местными жителями», а братьями. Он видел в них только хорошее. Их суеверия и верования были для него не «чепухой», а объектом тщательного изучения. Мистер Редслоб со всеми был вежлив и учтив, а в делах скрупулезен и честен. Он проявлял искренний интерес к тому, что было важно для окружающих. Тибетское образование и знание священной литературы поставили его в один ряд с настоятелями монастырей, а благодаря медицинским знаниям, врачебным навыкам и неизменной готовности прийти на помощь он стал уважаемым человеком. Так что в Хундаре, как и везде, нам навстречу вышли старейшины, были срезаны ветви абрикоса, которые могли помешать нам проехать, а из гомп на вершине горы доносился приветственный рев серебряных труб. В долине Инда слуги англичан позволяют себе бить тибетцев, в долинах рек Шайок и Нубра их обманывают и избивают торговцы из Яркенда, а женщины боятся незнакомцев, однако в Хундаре люди были со мной очень дружелюбны и откровенны. Как и многие другие до них они сказали: «Мы будем доверять любому человеку, пришедшему с этим миссионером».

Дом Гергана был типичным жилищем богатого земледельца и феодала. Это было большое трехэтажное строение, нижняя часть которого сложена из камня, а верхняя ― из огромных высушенных на солнце кирпичей. Его украшали эркерные окна и коричневые деревянные балконы. Топлива (кизяка) в этих местах настолько мало, что его используют исключительно для приготовления пищи, и суровой зимой люди выходят на эти балконы, чтобы понежиться в теплых лучах солнца. Потолок в просторных комнатах был отделан очищенными от коры тополиными прутьями, а пол ― расколотой белой галькой, вдавленной в глину. На крыше находилось святилище, где на платформах восседали статуи Будды в натуральную величину с кротким лицом и опущенными веками, изваяния тысячерукого Чан-ра-зига (воплощение высшего милосердия), Джам-пал-янга (воплощение высшей мудрости) и Чаг-на-дорже (воплощение высшей справедливости). Перед ними на алтаре стояли семь небольших горящих масляных ламп, наполненных абрикосовым маслом, и двадцать маленьких медных чаш с ежедневно заменяемыми подношениями из риса и тому подобного. Также в святилище были молитвенные барабаны, цимбалы, трубы, барабаны и большой молитвенный цилиндр высотой шесть футов, который могли повернуть только два человека. На полке под идолами лежали медный скипетр, колокольчик и ваджра¹¹⁷, медный цветок лотоса и украшенный павлиньими перьями латунный кувшин с носиком, используемый для омовения рук святой водой во время праздников. В домах, где нет святилища на крыше, для религиозных нужд отводят лучшую комнату, а изваяния божеств всегда окружены музыкальными инструментами и символами власти, им ежедневно поклоняются и делают подношения, поскольку тибетский буддизм ― религия, покровительствующая семье и домашнему хозяйству. В своем семейном святилище Герган сделал подношения богам и поблагодарил их за наше благополучное возвращение из путешествия. В течение двух лет он помогал мистеру Редслобу переводить Новый Завет и проникся искренней любовью к христианской вере. Он оплакивал страдания Господа нашего Иисуса Христа и даже хотел, чтобы его сын принял крещение, но сам «не мог отступить от обычаев и веры предков».

В семейной гостиной стену с внутренней стороны частично огибала платформа, приподнятая над полом всего на несколько дюймов. Посреди комнаты был устроен глиняный очаг, на котором стоял молитвенный барабан, а также глиняные горшки и медные кастрюли для приготовления пищи. Полки, железная решетка для жарки ячменя, деревянная маслобойка и несколько прядильных устройств ― вот и вся обстановка. Из семейной гостиной можно было пройти в ряд небольших темных помещений, используемых для сна и хранения вещей, а на втором этаже находились балконы и комнаты для приема гостей. Крышу поддерживали увитые люцерной деревянные столбы. Узкие, крутые лестницы во всех тибетских домах ведут в семейные гостиные. Зимой люди живут внизу, рядом с животными и запасами фуража, а летом спят на крыше в шалаше из тополиных ветвей. Крыша дома Гергана, как и крыши других домов в то время, была покрыта двухфутовым слоем сена, а точнее скрученной в длинные веревки травой и люцерной, тибетцы на собственном опыте выяснили, что такой способ хранения фуража наиболее эффективен в местных климатических условиях. Я купила в Хундаре большой запас сена для Гьялпо.

Наша пища в этом гостеприимном доме была простой: абрикосы или курага, тушеные в меду, молоко хайнака, творог, сыр, сметана, горох, бобы, шарики из ячменного теста, ячневая каша и «бульон из каких-то сомнительных ингредиентов». Во время каждого приема пищи нас угощали