Среди тибетцев - [17]
Все три дня, что мы пробыли в Хундаре, мужчины и женщины носили праздничную одежду и, по всей видимости, отложили все свои привычные дела ради нас. Мужчины всячески старались меня «развлечь» и задавали вопросы наподобие таких: «Почему европейская женщина всегда пишет или шьет? Она что очень бедна или дала обет?». В конце концов они предложили нам посетить несколько близлежащих монастырей, и это действительно оказалось очень интересно.
Монастырь Дескаид, к которому мы отправились в трехдневный поход, оказался самым большим и живописным в Нубре. Он был построен на величественном, перпендикулярно поднимающемся от реки скальном отроге высотой 11 000футов. Огромные красные, увенчанные снежными шапками вершины высотой 20 000футов, вздымались над нагромождением алых, белых и желтых храмов, башен, складов, крытых галерей и балконов, украшенных флагами, трезубцами и хвостами яков. Они были построены на деревянных контрфорсах и нависали над краем пропасти, а доминировала над общим фоном массивная центральная башня, или цитадель. Дескаид, пожалуй, самый прекрасный архитектурный объект из всех, что мне когда-либо доводилось видеть. Ради него одного стоило пересечь бурный Шайок и пережить все выпавшие на нашу долю испытания! Монастырь кажется неприступным, но на самом деле к нему можно подняться, преодолев тысячу каменных ступеней (где-то естественных, а где-то высеченных в скале), которые зигзагом тянутся к вершине, становясь все опаснее по мере подъема, последние зигзаги наводят на мысль о трудностях восхождения на пирамиду Хеопса. День выдался очень жаркий, 99 градусов по Фаренгейту в тени, даже голые, отливающие металлическим блеском склоны пурпурных гор излучали тепло. Мой «доблестный серый» осилил половину пути, что было очень непросто, и тибетцы радостно кричали «Шарбаз!» («Молодец!»), когда он отважно взбирался по широким и скользким каменным уступам. После того, как я спешилась, мои спутники охотно помогли мне преодолеть оставшуюся часть этого неописуемо жуткого подъема. Входные ворота гомпы украшала голова яка и множество буддийских символов. Высоко над нами, на грубой галерее, собрались пятьдесят монахов со своими музыкальными инструментами. Как только кан-по, настоятель, Пунт-сог-согман (что означает «воплощенная добродетель») поприветствовал нас у ворот, монашеский оркестр произвел невероятный смерч совершенно ошеломляющих звуков. Горное эхо подхватило и продлило страшный рев шестифутовых серебряных труб>120, оглушительный гром шестифутовых барабанов, звон цимбал и какофонию множества громадных гонгов. Эти звуки нельзя было назвать музыкой, но эффект они производили поистине космический. Игрой на трубах приветствуют самых почетных гостей, и таковым для монахов, презиравших его учение, был благочестивый и мудрый немецкий миссионер. Мистер Редслоб объяснил, что я бывала в буддийских монастырях на Цейлоне и в Японии и хотела бы также осмотреть тибетские храмы. И вместе со свитой гоп, заминдаров, крестьян и погонщиков мулов мы вошли в коридор, полный лам в желтых шапках и алых потрепанных одеяниях, подпоясанных желтым кушаком, где нас угостили абрикосами, а затем со скрежетом распахнули тяжелую решетку, преграждавшую вход в самый нижний из семи храмов.
Впервые увидев Храм Гнева (или Справедливости) с его рядами жутких демонов, терзающих корчащихся от боли окровавленных людей, я сразу вспомнила об Аде. С колонн свисали старинные лакированные маски демонов, в неподвижных руках изваяний сверкали обнаженные мечи, а в глубокой нише, во тьме, ставшей «видимой» при свете единственной лампы, притаился неописуемый ужас ― палач Владыки Ада, который сжимал в своих многочисленных руках орудия пыток, а перед ним лежали колокольчик, ваджра и скипетр, а также стоял кувшин с носиком и чаша со святой водой. Наши благовонные палочки дымились в неподвижном воздухе, монахи размахивали кадилами, а доносившаяся откуда-то сверху неблагозвучная музыка рождала полуподземное эхо. В этом храме Справедливости молодые монахи ежедневно проводят несколько часов, созерцая муки, уготованные нечестивым. В самом высоком храме, храме Мира, летние солнечные лучи освещали Шакью Туббу и всецело погруженную в безмятежность буддийскую триаду
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Книга известного вулканолога и путешественника включает три произведения: «Запах серы», «Ньирагонго», «Двадцать пять лет на вулканах мира». Это живой и увлекательный рассказ о вулканах различных континентов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Давыдов Гавриил Иванович (1784-4.10.1809) — исследователь Русской Америки, Курильских островов и южного побережья острова Сахалин, лейтенант флота. В 1805 вместе с Н.П. Резановым на судне «Св. Мария Магдалина» перешел из Петропавловска в Новоархангельск. Командовал тендером «Авось» в Охотском море. В 1807 на том же судне совершил плавание к Курильским островам, южному побережью Сахалина и острову Хоккайдо. Вместе с командиром судна «Юнона» лейтенантом Н.А. Хвостовым, следуя инструкции Н.П. Рязанова, уничтожил две временные японские фактории на Курильских островах, обследовал и описал острова Итуруп и Кунашир.
«… Покамест Румянцев с Крузенштерном смотрели карту, Шишмарев повествовал о плаваниях и лавировках во льдах и кончил тем, что, как там ни похваляйся, вот, дескать, бессмертного Кука обскакали, однако вернулись – не прошли Северо-западным путем.– Молодой квас, неубродивший, – рассмеялся Николай Петрович и сказал Крузенштерну: – Все-то молодым мало, а? – И опять отнесся к Глебу Семеновичу: – Ни один мореходец без вашей карты не обойдется, сударь. Не так ли? А если так, то и нечего бога гневить. Вон, глядите, уж на что англичане-то прыткие, а тоже знаете ли… Впрочем, сей предмет для Ивана Федоровича коронный… Иван Федорович, батюшка, что там ваш-то Барроу пишет? Как там у них, а? Крузенштерн толковал о новых и новых английских «покушениях» к отысканию Северо-западного прохода.