Среди кочевников Северной Австралии - [23]

Помнится, перед тем, как первый раз выехать из Дарвина в Восточный Арнхемленд, я навестил трех братьев юленгоров, отбывавших срок наказания за убийство японских рыбаков в Каледонском заливе. Они сидели угрюмые и безразличные ко всему, пока я не сказал им, куда собираюсь ехать. Тогда они попросили меня передать их отцу дощечку с письменами. Через несколько недель я доставил это письмо на глухое побережье Каледонского залива, и в ту же ночь все стойбище пело и выло, возбужденное воспоминаниями, которые воскресило это «письмо».

Заблуждаются те, кто считает, что аборигены могут передавать секретные дымовые сигналы. Я не знаю таких случаев. Правда, юленгоры зажигают костры, когда хотят сообщить, что в стойбище гости. Дымок костра появляется также, если юленгоры сами идут в гости, чтобы предупредить о своем приближении, иначе их могут принять за врагов и убить, или если они не знают, где охотятся их хозяева и надеются увидеть ответный дымок из того стойбища, которое собираются посетить, Костры раскладываются и по предварительному уговору.

В Йирркала пришла однажды семья юленгоров. Они рассказали, что недалеко от Порт-Брэдшоу видели серьезно больную женщину и ребенка. Матаман собирался через несколько дней идти в те места и должен был зажечь дымный костер, если женщина с ребенком умерли. Когда на следующий день над холмами поднялось большое облако дыма, все решили, что случилось несчастье, и в стойбище послышались обычные завывания и оплакивания. Но несколько дней спустя женщина с ребенком прибыла в Йирркала и объяснила, что Матаман охотился на кенгуру и гнал их дымом. Любой огонь имеет здесь какое-нибудь значение, и языки пламени, которые неожиданно взвиваются при воспламенении тлеющих стволов деревьев, юленгоры без тени сомнения приписывают злым духам.

Дым также используется как предупредительный сигнал, если случится что-нибудь недоброе. Проходящий мимо люгер уже достаточное основание, чтобы зажглась цепь костров. Увидев судно, каждая группа юленгоров считает своим долгом предупредить друзей, разложив костер.

Подобные сообщения передаются из стойбища в стойбище с такой быстротой, что кажется, их посылают при помощи секретных дымовых сигналов.

Однажды в наше стойбище должно было прилететь на самолете некое должностное лицо, и, так как аборигены не видели еще самолета, они с нетерпением и волнением ждали его. Некоторые испугались и хотели спрятаться, но все же согласились зажечь костер. За полчаса до приземления самолета вдалеке от нашего стойбища появились костры. Позднее выяснилось, что люди, которые жили за пятьдесят миль от нас и ничего не знали о прибытии самолета, зажгли костры, как только увидели его. Этот сигнал передавался по цепочке и таким образом дошел к нам. Я сказал гостю, что нас известили о его приближении дымовыми сигналами. Считая, как и все, что это одно из таинственных и секретных искусств, щедро приписываемых аборигенам, он спросил: «Ну, и что же они сказали обо мне?»

СЕМЬЯ

Семья — основа орды, самое важное звено в обществе аборигенов. Некоторые семьи состоят из трех человек, но я знал семью Вонггу, у которого было двадцать шесть жен и пятьдесят детей. Орду составляют семья отца и семьи его сыновей. Если нескольким поколениям удается избежать вражеских копий, то орда очень разрастается. На этой простой системе «орда — семья» основана сложная, загадочная и разветвленная организация общества аборигенов.

Полигамия возникла в древнейшие времена и обусловлена экономическими причинами. Женщина у аборигенов обязана добывать пищу для себя и других членов своей семьи; к ней относятся как к имуществу. Мужчина не может предвидеть, сколько у него будет жен, но надеется, что несколько. Чем влиятельнее он становится, тем больше жен ему полагается. Жены распределяются так, что старикам достаются молодые, а юношам — старые вдовы. Такой нелепый, казалось бы, порядок вполне объясним; сильные молодые жены могут охотиться и добывать пищу для мужа и для его старых шеи, а мужчины помоложе сами способны прокормить себя. Хотя молодежь недовольна такими порядками, обычай на стороне стариков, и они строго соблюдают «то. С годами авторитет молодых мужчин растет, и они и свою очередь получают юных жен.

В обществе аборигенов на долю женщин выпадает гораздо больше трудностей, чем на долю мужчин. Их участь очень печальна. Они постоянно копаются в земле, и их когда-то красивые руки грубеют, а пальцы скрючиваются. Преждевременно состарившиеся, почти ослепшие и беспомощные, они становятся в тягость своим семьям, которые их часто бросают. Однажды я случайно услышал, что молодые жены оставили в лесу без поды и крова двух престарелых жен своих мужей, одна из них была почти слепа. Никто из юленгоров не обратил на это внимания, и я даже не мог узнать, где это произошло. Когда мы наконец нашли их, они были уже мертвы. Мы похоронили под грудой камней то, что осталось после пира голодных динго.

Юленгор обычно благожелательно относится к своим женам, но старается переложить на них всю работу, особенно если их у него несколько; сам же охотится на кенгуру, валлаби и эму или бьет копьем рыбу только тогда, когда у него бывает настроение. Аборигены требуют от своих жен беспрекословного повиновения. Обычно они не разговаривают с ними, а если и обращаются, то примерно так: «Когда я говорю, собаки пусть молчат». Как-то старый Барачуна сидел, развалясь, в хижине, а его жены собирались на промысел: некоторые — на дальние болота, другие — на поиски пищи поблизости. Одна из них хотела пойти на болото, но муж приказал ей оставаться дома с маленькими детьми. Жена начала роптать и, видя, что муж молчит, решила все же пойти. Не прошла она и десяти шагов, как муж бросил ей вслед каменный топор и сломал ребро. Для него на этом инцидент и закончился.