Среди кочевников Северной Австралии - [13]

В поисках пищи аборигены из поколения в поколение посещают подобные места, и вокруг их стоянок накопились сотни тонн раковин, костей и прочих отбросов. На Крокодиловых островах есть холм высотой более двадцати футов и площадью примерно пятьсот квадратных ярдов. Когда его начали раскапывать, обнаружилось, что он состоит из раковин моллюсков и панцирей ракообразных.

Шалаши аборигенов более чем примитивны. Один из путешественников утверждал даже, что аборигены живут в ямах, вырытых в песке. Несмотря на некоторое преувеличение, в его словах есть доля правды. При слабом ветре юленгоры сгребают песок с наветренной стороны и спят в этом углублении около тлеющего костра. При холодном ветре они устанавливают на песке частый «ветровой заслон». К чему лишние хлопоты, если на следующее утро нужно уходить на другое место?

В дождливый сезон, чтобы спастись от сырости и холода, аборигены строят более прочные шалаши из жердей, которые покрывают корой бумажного дерева или корой эвкалипта, вывернутой внутренней стороной наружу; куски коры, соединенные друг с другом, образуют нечто вроде небольшого туннеля. Эти бала (шалаши) легко перестроить. Они просторны, хорошо защищают от ветра и дождя и иногда могут простоять весь дождливый сезон.

Юленгоры не имеют никакого представления о санитарии. Они никогда долго не задерживаются на одном месте, и поэтому подобные проблемы их не волнуют. Отбросы и мусор собирают кусками коры и выбрасывают у входа в шалаш. В холодную сырую погоду аборигены готовят еду в шалашах, а мусор складывают у входа. Кучи отбросов не успевают разрастись и превратиться в рассадник какой-нибудь опасной болезни; в поисках пищи аборигены вынуждены переходить на новые стоянки.

Места, где аборигены находят себе еду, соединены хорошо заметными тропами, которые петляют по джунглям или огибают их, вьются вдоль болот и криков и всегда ведут туда, где есть пища. По одной из таких троп в сопровождении двух юленгорских семей и нескольких подростков я прошел миль сорок до тех мест, по которым бродила какая-то группа юленгоров. Мужчины с копьями шли впереди, за ними следовали жены с маленькими детьми. Женщины несли домашний скарб и мешки для сбора пищи. Когда удавалось выгнать из дупла лесную крысу или еще какое-нибудь животное, воздух оглашался пронзительным визгом юленгорок или лаем собак. Иногда женщины сворачивали с пути и пройдя несколько миль, снова присоединялись к нам со связками съедобных кореньев или ямса.

К закату мы вышли из зарослей на песчаный пляж северного побережья Порта-Брэдшоу. Мужчины и мальчики тут же разлеглись на песке и стали ждать, пока женщины разобьют лагерь, раздобудут пресную воду и приготовят ужин. Как только еда была готова, жены подали ее своим мужьям, которые разделили трапезу с холостяками. На севере быстро темнеет, и вскоре после ужина женатые мужчины вместе с женами и детьми отправились на ночлег к своим семейным кострам. Мужчины — не члены семей почтительно улеглись поодаль. Неженатые всегда держатся в стороне от семейных групп, и любой гость, если он пришел без жены, тоже спит с холостяками. Нередко семейные мужчины указывают холостякам место, где те должны разжечь костер, и, хорошо помня свое беспечное поведение в молодости, ревностно поддерживают такой порядок. Пока мы путешествовали, юленгоры, всегда с уважением относившиеся к моей особе, отводили мне место у костра, где ночевала молодежь, и ни разу не оставили меня у семейного костра, хотя юношей я знал плохо, а обе семьи были мне хорошо знакомы.

Утром меня разбудили трели сорокопута, и, когда лучи солнца коснулись верхушек неподвижных деревьев, мы снова отправились в путь по росистой траве. От вчерашнего ужина ничего не осталось, и мои попутчики голодными глазами высматривали, что бы им поесть. Только около десяти часов женщины подали сигнал на завтрак, и мы зажарили и съели опоссума и двух игуан.

День прошел без особых происшествий, и к вечеру наш отряд подошел к глубокой, кишащей крокодилами реке шириной примерно четверть мили. Лодок на берегу не было, и я не представлял себе, как мы будем переправляться. Вдруг несколько юношей быстро вошли в воду и поплыли, держа копья над головами. Мужчины всегда так переправляются, но у меня были медикаменты и фотоаппарат, и Джирринг предложил мне остаться на берегу вместе с ним и подождать, пока подойдут его жены и дети с домашним скарбом и запасом пищи.

Женщины уже были готовы к переправе: они принесли с собой множество кусков коры бумажного дерева, скрепили их палками и побросали образовавшиеся кипы в воду. На самом верху этих импровизированных плотов разместили малышей и положили провизию, дети постарше прицепились с боков. Рядом с каждым плотом плыла женщина, подталкивая его к другому берегу. Медикаменты, фотоаппарат и другие мои пожитки были благополучно доставлены на другой берег таким же образом. Когда мы переправлялись, с отмелей в воду соскользнуло несколько крокодилов. Очевидно, такие переправы, сопровождающиеся лаем собак, пронзительными криками женщин и визгом детей, пугают голодных крокодилов, и они редко нападают на людей. Уже смеркалось, когда мы прибыли в стойбище, расположенное у залива Блу-Мад неподалеку от реки.