Среди гор - [2]

Уйдут все мужчины на кочевья, останутся лишь женщины, глубокие старики и малые дети, и жизнь на лето замрет на селении. Тихо и скучно. Нет ни песен, ни смеха. Лишь стучат веретена, сучатся нитки, ткут, красят, шьют. А осенью, когда вернутся стада, вернутся мужья, братья и отцы, к приходу которых заготовят и новые чохи[2],и новые шальвары, и обувку, и теплые чулки, — тогда оживится селение.

Расплылась баранта по лысеющим горным склонам, как вдруг со всех сторон с гиканьем, со свистом показались всадники с карабинами в руках, окружили стадо, оттеснили хозяев и погнали сами глупую баранту, но только в другую сторону.

Не в первый раз такое нападение в горах. Кист всегда наготове, чтобы обидеть мирного тушина. Веками враждуют между собою эти соседи, веками сталкиваются их интересы и горы потворствуют насильникам.

Разбежались все сопровождающие стадо, но Котэ последовал за грабителями: в числе обидчиков он увидел Садыха. Вся кровь поднялась в юноше. Зачем он, как и следовало бы, не убил киста при встрече, как гадюку? Зачем он пожалел его и привез к себе в дом, лечил, ухаживал и считал гостем?..

«Проклятая мусульманская собака! — думал он в гневе, перебегая незамеченным от скалы к скале и прячась за камнями. — Проклятая гадюка! Если я тогда не пролил твоей крови и, не боясь навлечь на себя гнева близких, привел под родную крышу, то ты так-то платишь мне за добро? А еще обещал быть другом до гроба? Могу ли я теперь вернуться домой, когда родные знают, что Садых, кист, который неделю ел вместе с нами, угнал нашу баранту?..»

И следствием гнева Котэ было решение убить Садыха. Но это казалось ему мало. Что значит смерть одного, когда надо отомстить всем тем, кто напал на них вместе с Садыхом.

Кисты гнали овец. Остановки они делали короткие, чтобы подобрать отставших, и тут же резали их. К вечеру должны были перейти перевал и подойти к небольшому селению. Это было то селение, в котором жил и Садых, и Котэ знал, что дом его стоит первым от дороги с перевала. Знал, что рядом с ним живет мулла, которого кисты ближайших селений почитают за святого человека. И убить этого святого человека тоже задумал Котэ. Убить, а голову отрезать. И выкупом за голову Котэ потребует угнанную баранту, — не станут же кисты своего муллу хоронить без головы.

4

Но Садыха заметил не только Котэ. Его видели Илико. Старший Бакрадзе заметил также, что Котэ исчез вместе с нападавшими. В чем дело? Вероломство Садыха было очевидно и для Илико. Уж не направился ли юноша мстить недавнему гостю, нарушившему адат[3] гостеприимства?

Долго раздумывать не было времени. Илико знал, что младший брат в порыве гнева мог наделать не только много глупостей, но и поплатиться собственной жизнью. И он также поспешно направился вслед за грабителями.

Там, в большом городе, старший Бакрадзе сбросил с своих плеч всю тяжесть темноты и вместе с нею старые тяжелые кровавые традиции. Там же Илико понял, что вечная вражда между тушинами и кистами есть не что иное, как следствие сплетения жизненных экономических интересов этих двух чуждых друг другу народностей. Запертые в горах, мало пригодных для земледелия и даже для скотоводства, они все столкновения друг с другом, главным образом возникающие из-за земли же и скота, разрешают силой. И естественно побеждает тот, кто сильнее или ловчее. Много при этом проливалось невинной крови. Слабые же терпели, а при случае мстили обидчикам. И мстить обидчикам стало законным.

Где-то впереди кисты гнали захваченных у тушин овец. Перебегая незамеченным от скалы к скале и прячась за камнями, следовал за ними Котэ. А за юношей, стараясь также быть незамеченным, верхом на привычной к горным тропам лошади пробирался Илико.

Время близилось к вечеру. Недалеко был перевал, а за ним то кистинское селение, в котором жил Садых. Котэ устал. Целый день крайнего напряжения нервов. Целый день без еды, почти без питья. Ноги подкашиваются от усталости. Так хотелось бы на минутку прилечь в первой приятно манящей расселине. Но впереди с барантой виднелся Садых…

Шумливо-говорливый ручеек, сбегает незаметным откуда-то с уступа горы, ширится и вдруг уже с легким рокотом преграждает путь Котэ. Юноша останавливается. Колени сами сгибаются, — надо утолить жгучую жажду и освежить разгоряченное лицо…

5

Наступила ночь. Илико вдруг показалось, что он сбился с дороги и потерял тех, за кем следовал в течение целого такого трудного дня. Ему мало знакомому со страхом, стало как-то жутко. И жутко было не оттого, что он может остаться ночью в горах один, — это ему не раз приходилось уже испытывать. Нет, он боялся не за себя, а за брата, который там, впереди, может натворить много необдуманного.

Старший Бакрадзе приостановил лошадь. Небо было далеким, прозрачным и знакомым. Вот — Млечный путь, а вот и созвездие Большой Медведицы. Теперь он уже знает в каком направлении ему надо двигаться дальше.

Слух Илико уловил звуки где-то близко струящегося ручья. Надо было напиться самому и напоить лошадь.

Спустившись вниз на звуки струящейся воды, Илико скоро отыскал ручей. Слез, напился сам и напоил лошадь. Ему вспомнилось это место, этот ручей, который должен поблизости пересечь знакомый путь, ведущий к перевалу. Он знал, что необходимо его найти, но сейчас было безрассудно искать, так как наступила уже ночь, и светлым над головой был один Млечный путь.