Спящий с Джейн Остин - [32]

Не буду утверждать, что заплатил за свое развлечение пятнадцать фунтов. К счастью, нет. Когда Лола спросила об оплате (эти услуги не всегда оплачивались вперед; вы живете в меркантильные времена, а в те дни еще можно было убедить проститутку поверить вам на слово), я спокойно, но твердо ответил, что пришел без бумажника. Затем я развил свою мысль и сказал, что мне понравились ее услужливость и уши, а потому я готов на ответную любезность. «Заплачу вдвойне», — пообещал я, но и это было еще не все. Я предложил Лоле порадовать меня снова, в менее убогой обстановке. Скажем, в отеле «Шератон». И тогда я снова внесу двойную оплату. После того как я разъяснил Лоле значение фразы «вносить оплату», она согласилась.

Беспутная Лола. Жадная Лола. Общедоступная Лола. Зря ты доверяешь чужакам, однажды это может закончиться твоей гибелью.

Скоро.

Глава тринадцатая, несчастливая кое для кого

В сборнике рассказов, который ныне, возможно, уже не найти на книжных полках, — «Закат английской преступности» — Джордж Оруэлл провозглашает, что доверять можно лишь тем автобиографиям, каковые содержат в себе те или иные нелицеприятные факты. В противном случае, говорит он, автор, скорее всего, лжет.

Я могу сказать, не кривя душой, что солгал вам лишь однажды, и это была мелкая, ерундовая деталь относительно моего рождения на театральных подмостках. И даже в тот раз у меня были самые что ни на есть благие намерения. Я пытался сделать в литературном смысле то, что медицинские сестры делают в буквальном, т. е. создать непринужденную атмосферу. Внушить доверие к себе. Дать вам почувствовать твердую руку.

Говоря серьезно (если мне будет дозволено стать серьезным хоть на одну минутку), я полагал крайне важным обрести возможность, скажем так, манипулировать вами. Исключительно для вашего собственного блага и ради сохранения бесценного времени, каковое есть очень нужный предмет — примите это как данность. Никто из нас не молодеет, особенно я.

Разумеется, теперь, когда вы уже уяснили для себя (я надеюсь и верю, что так оно и есть) масштабы моего интеллекта и степень порядочности (доходящей практически до стадии полной и абсолютной невинности), больше нет нужды для уверток и ухищрений. Мы можем отринуть притворство. Можем ослабить свои метафорические подпорки. Можем, наконец, скинуть маски.

Итак: ни до, ни после рождения я ни разу не бывал на театральных подмостках в старом «Пэлисе». И вообще нигде не был — в том числе и в Блэкпуле. Поняли? Отлично. С этим разобрались.

Автобиографии стоит доверять лишь тогда, когда она вскрывает что-то нелицеприятное… Из писанины Оруэлла следует, что столь серьезное преступление, как убийство, — «невыразимо порочное прерывание жизни», как он это поименовал, — является следствием сильных душевных потрясений. Боюсь, в моем случае это не так. Я планировал кончину каждой из моих девочек (по крайней мере, начиная со второй, поскольку первое убийство, как вы уже знаете, произошло в значительной степени под влиянием момента) с холодной расчетливостью и бессердечной скрупулезностью.

Впрочем, если вдуматься, «скрупулезность», возможно, не самое le mot juste[70], и я расскажу вам почему — сразу после того, как заскочу в угол камеры, где расположен закуток для мальчиков. Лучше наружу, чем внутрь, — как мы, старые зэки, любим говорить.

Я всегда полагал, что любое заранее планируемое мероприятие (за исключением разве что Дня высадки[71] — да и то было довольно шатким) обречено на провал. Операции терпят неудачу, планы рушатся, система сбоит и разваливается. Если янки организуют вертолетные миссии для спасения заложников, кто-нибудь обязательно забывает прихватить патроны. Когда вы бомбардируете дворец Кадафи, он ночует в палатке. Средняя продолжительность жизни электрического чайника сжимается до годового срока. Вы не можете даже вытащить долбаный ломтик хлеба из тостера в тот же день, когда положили его туда, потому что он застревает там намертво! Так осталась ли у человечества хоть призрачная надежда?

Простите, я опять несу вздор, и, разумеется, Дебби может объяснить почему. Если верить Дебби, определенные типы психически больных — прервите меня, если стиль изложения покажется вам слишком академичным, — испытывают трудности с осознанием явной непоследовательности в своем видении постижения собственной внутренней сущности, с одной стороны, и негативной реакцией общества на их поведение — с другой. Таким образом, средний сумасшедший, очевидно, предпримет долгий обходной путь для рационализации своего поведения посредством — внимание! — разъяснения его окружающим.

Вот и все, что можно сделать с перекошенными жизненными ценностями индивида и механизмами самозащиты посредством пустой научной болтовни вроде этой. Впрочем, Дебби настаивает, чтобы я изложил все это на бумаге, когда тост начнет вести себя как полагается — если только этот проклятый ломтик хлеба когда-нибудь вылезет из тостера. Человек должен сделать свою психиаторшу счастливой. Или, по крайней мере, должен попытаться — если желает отведать еще одно женское ухо. Я уже слишком стар, чтобы приниматься за рытье подкопов или искать себе другие хобби. Так что не вините меня за то, о чем вы сейчас читаете. Я просто последователен в своих действиях.