* * *
Недели за две до начала сплава Щербаку позвонил управляющий трестом Назаров.
— Что у тебя? — спросил он.
— Порядок. Пока порядок.
Григорий Иванович Назаров подышал в трубку и сказал:
— Ты, Алексей Фомич, вот что — живо приезжай. Есть разговор.
Щербак приехал в трест в полдень. Дверь в кабинет Назарова была открыта. Увидев Щербака, управляющий позвал его к себе и сказал секретарше:
— Клавдия, мы с Алексеем Фомичом потолкуем часок.
Назаров закрыл дверь, снял пиджак и вытер платком вспотевшее лицо. Потом придвинул два кресла к открытому окну и спросил:
— Кого предлагаешь назначить начальником твоей запани?
— Как-то не задумывался.
— И зря. Не вечно тебе на запани верховодить.
— Тебе виднее.
— Выходит, мне положено думать, а ты вольный казак?
Оба умолкли и, глядя в окно, ожидали, когда пройдет товарный поезд, — рядом был железнодорожный переезд. Мелькали колеса состава, и в воздухе майского дня висел грохот.
— Свято место пусто не бывает, — с усмешкой ответил Алексей. — Найдутся люди.
— Вот я и спрашиваю — кто?
— Но я хотел бы сначала узнать, за что меня снимают? Если, конечно, не секрет.
— Никаких секретов.
— Уже легче.
— И все-таки я прошу тебя ответить на мой вопрос.
— Можно Каныгина. Мудрый старик.
— Опытный мужик.
— Меня учил уму-разуму, — улыбнулся Алексей.
— И меня тоже в былые времена, — сказал Назаров. — Только характер мягкий, не волевой. Не потянет. Так что подумай к другому разу. — Назаров налил в стакан минеральной воды. — Сейчас разговор о тебе. Есть мнение назначить тебя заместителем управляющего трестом.
— Этого делать не следует.
— Почему?
— Не кабинетный я человек, Григорий Иванович. Не смогу.
— Сможешь либо нет — тут послушай меня, — сказал управляющий, чувствуя, как в груди защемило. — Или ты только Назарова в начальниках числишь?
Последние годы Григорий Иванович часто хворал. И он с грустью размышлял в одиночестве о том, что ему вот-вот стукнет шестьдесят и его ожидает на свидание седая бабка с косой. Жалко. Ох как жалко…
— Честно скажу: не хочу забираться высоко, — сказал Щербак.
Назаров посмотрел на огромное полуденное солнце, сощурился и спросил:
— Страшно?
— Не мое это дело, Григорий Иванович.
— А чье же? Иль хочешь, чтоб поглупее человек тобой руководил?
— Я сплавщик!
— Именно. Из нашего племени.
— Зачем же в кабинет усаживаешь?
Снова загудел, загрохотал проходящий поезд.
— Там, в Сосновке, выйдешь на берег, волна рядом плещет — хоть маленькая, а стихия…
— А здесь? — с терпеливой строгостью спросил управляющий.
— Здесь я с тоски помру. Не кабинетный я человек. И не надо меня неволить.
— Так. Выходит, я кабинетный? — угрюмо спросил разволновавшийся Назаров и, отвернувшись от Алексея, долго сидел не шевелясь, беззвучно, точно сыч. Потом добавил: — Ты нужен мне здесь. Очень нужен.
— А на запани я уже не нужен?
— Ясное дело, у себя ты хозяин! Первый парень на деревне! И все-таки я тебя прошу, Алексей, ради меня принять это предложение, — сказал Назаров. — Мне тяжело здесь одному.
— Но ты знаешь мой характер. Не сахар…
— Ты понял меня? — спросил, перебивая его, Григорий Иванович.
Алексей подумал: нужен ли он действительно управляющему или Назаров хочет назначить его на высокую должность из дружеских побуждений, из личных симпатий? «Если за дела мои, то славно», — и посмотрел на управляющего, улыбнувшись.
— Понял? — удовлетворенно повторил Назаров.
— Кажется.
— И слава богу. Когда сможешь принять дела?
— Мне надо подумать, пораскинуть… С Ольгой посоветоваться. А лучше всего, Григорий Иванович, поступить так — проведу я этот сплав и тогда за новые дела возьмусь.
* * *
— Так… — громко сказала Градова, продолжая допрос. — А если бы не была установлена перетяга, то запань могла бы выдержать напор стихии?
— Я могу только предположить, — негромко ответил Щербак, с отчуждением глядя на судью.
— Что именно?
— Что запань сдержала бы напор стихии.
— Вы в этом уверены?
— Я не хочу заниматься гаданием на кофейной гуще… Перетяга была установлена с моего ведома.
— И согласия? — спросила Градова.
— Именно. Стало быть, я как начальник запани несу полную ответственность за все последствия.
— И все-таки я хочу знать, какие выводы вы сделали, анализируя причины аварии.
— Их три. Мне не следовало прекращать работы по устройству запани-времянки в заостровье. Я не должен был соглашаться на установку перетяги. И самое важное. Не будь этих двух губительных решений, принятых мною, осталась бы главная причина аварии — резкий подъем воды на реке, — с надеждой, что ему поверят, ответил Алексей.
Он думал в эти минуты о том, что человеку мало строить и трудиться ради добра на земле — за него нужно бороться яростно, не жалея своей жизни.
