Справедливость - [19]

Гундобин вознегодовал:

— Что вы бормочете под нос, говорите громче.

Васильев гаркнул:

— Руллин завтра будет.

— Все ясно, так и говори, а то бормочешь под нос.

— Товарищ Гундобин, имейте в виду — Руллин глухой, я с ним по телефону еле-еле договорился.

— Ладно.

Руллин явился вовремя и прошел в кабинет Гундобина.

— Здравствуйте! — крикнул Руллин.

— Здравствуйте! — еще громче прокричал Гундобин. — Как ваше здоровье?

Гундобин так кричал, что Руллин не понял, что он сказал.

— Повторите! — крикнул Руллин.

— Здоровы, здоровы ли?

— Статью-то будете печатать?

— Над ней работать надо.

— Чего?

— Работать, говорю, надо!

— Что?

— Статья плохая, ее надо сделать хорошей! — крикнул Гундобин.

— Вы что, издеваетесь надо мной?

— Чего?

Руллин закричал:

— Издеваетесь!

— Вы что на меня кричите?

— А вы что на меня кричите?

После этого эксперимента Васильева перевели в другой отдел.

Николай Васильев осиротел семи лет, бабка заменила ему отца и мать. Сил у нее уже было мало, и ему без понуканий приходилось колоть дрова, добывать сено корове, чинить плетень, сажать огурцы, помидоры и капусту. Окончив школу, остался в колхозе.

Когда Колька похоронил бабку, ему сразу же пришлось доить корову. Он тянул соски изо всех сил, приговаривал, как бабка, «родненькая ты моя», но молока на донышке не прибывало. Измученная корова лягнула его. Васильев решил, что дояра из него не получится. В один из погожих дней он увел корову на базар, продал, а на вырученные деньги купил двуствольное ружье, боеприпасы, охотничий костюм и сапоги. Пересудам в селе не было конца: «Мыслимое ли дело — продать корову и накупить всякой безделицы!»

В свободное время Колька охотился, нет-нет да и приносил домой то тетерева, то утку.

В колхозе он, как и все, весной возил навоз на поля, летом пропадал на току, осенью и зимой доставлял скоту корм.

Николай Васильев тратил почти все заработанные деньги на книги. В избе по стенам он понаделал полки и книги расставил по отделам: «История», «Политическая литература», «Художественная литература», «Законы наши и чужие», «Животноводство и полеводство», «Стихи». Читал он всюду: когда томился от безделья дома — читал, вез навоз — читал, отдыхал на току — читал, ехал в машине — читал. В кармане пиджака у него обязательно была книга.

Потом Николай Васильев прижился на свиноводческой ферме. Здесь было тихо, люди редко появлялись. В свободные минуты Колька одолевал Чарлза Дарвина, завел на ферме голубей породы, которая описывалась в «Происхождении видов». Потом Колька поступил в педагогический институт. Будучи студентом, печатался в «Учительской газете».

2

Николай вышел из дому рано.

Весна нынче ворвалась в столицу стремительно и по-хозяйски шагала по улицам, садам и паркам. Все вокруг радовало.

Николай вспомнил стихи Сергея Сверстникова. В весенних ручьях купалось солнце. Оно играло с ручейками, ручейки весело звенели. Солнце шлепалось со всего размаху в лужи, и брызги летели во все стороны, садились на вздернутые носы мальчишек, на пунцовые щеки влюбчивых девчонок; оно отворяло двери в сердца людей, и туда влетали соловьи и пели там; оно затевало игру с ветрами, и они собирали тучи, — тогда метались по небу молнии и перекатывались грозные валы грома. От грохота лопались почки на деревьях, земля, точно живая, шевелилась от прорезающихся травинок.

Васильеву было радостно. Нелля ему сказала:

— Я выхожу за тебя замуж. Завтра в десять часов приезжай на Тушинский аэродром…

«Но почему на Тушинский? В память отца, наверное…»

Отец у Нелли был летчик-испытатель. Он дружил с семьей легендарной летчицы Марины Огневой. Ее дочка, играя, назвала Настю Неллей. С тех пор и укрепилось это имя. Марина Огнева подарила Нелле свою фотокарточку с надписью: «Дорогой Нелле, надеюсь, что ты будешь летчицей». Когда Неллю спрашивали после того, кем она хочет быть, она отвечала:«Мариной Огневой».

Взрослея, она все больше и больше понимала, что быть Мариной Огневой очень трудно, — Огнева была не только летчицей, не только командиром, но и разносторонне образованным человеком, хорошо знала военную теорию, не уступала литературоведу в знании художественной литературы, увлекалась точными науками и музыкой. Все считали ее превосходной пианисткой. Нелле приходилось много раз слышать ее вдохновенную игру.

Нелля хотела быть Мариной Огневой и добивалась этого. Она уже была парашютисткой, имела значок и Почетные грамоты, готовилась стать летчицей.

Нелля взяла на два дня отпуск за своей счет. К концу дня к Сверстникову зашел Васильев и попросил отпуск тоже за свой счет на один день.

— Меня Нелля пригласила на Тушинский аэродром в десять часов, — пояснил он Сверстникову. — Ни раньше, ни позже на аэродроме быть нельзя.

Вечером позвонила Нелля и упросила Сверстникова в десять часов прибыть на Тушинский аэродром.

— И меня?

— И вас, и Коробова, и Васильева.

— Это по какому поводу?

Нелля по-мальчишески смеялась, не удостоив Сверстникова ответом. Перед уходом домой он встретился с Коробовым.

— Обязательно поедем, обязательно!

Коробов заметно волновался. Он знал отца Нелли, дружил с ним и после его смерти много хлопотал о девочке, потакал ее затеям, радовался ее забавам. У него был сын, но во время Великой Отечественной войны погиб, и Коробов всю отцовскую любовь перенес на Неллю.