Спойлеры - [14]

Я: Это плохо?

О. Л.: (грустный смайл).

О. Л.: Даже мне иногда трудно читать длинные серьезные тексты: постоянно нужно отвлечься, чем-то перебить этот непривычно медленный темп повествования. Знаешь, есть прекрасный фильм «Сталкер», но так трудно его смотреть: там время стоит, кажется, что ничего не происходит. На мой взгляд, лучшее произведение – то, которое писатель написал не про себя, не про какого-то там человека, а про каждого, кто эту книгу прочитает. Прочитает и узнает себя или часть себя. Или минуту своей слабости. Или горя. Или миг своей удачи, победы, любви.

Я: Вы бы на уроках так рассказывали.

О. Л.: Ну, я стараюсь.

Я: Если всего 36 сюжетов, что ж все пишут и пишут одно и то же. Нынешние-то чего стараются?

О. Л.: Мне кажется, у современной литературы другие задачи, другие люди эти книги читают. Думаю, у Пушкина сегодня шансов стать популярным совсем не было бы. Крамолу говорю, но факт. Тем не менее полно современных поэтов, которые пишут «под Пушкина». Алло, ребята, очнитесь: два века прошло!

О. Л.: Если совсем просто, то вот представь, что люди – это такие деревья. Внутри у них сердцевина, а сверху много наросло слоев древесины и толстая кора. Люди так учатся защищаться – на них обрушивается много информации, не всегда позитивной. Трудно достучаться сквозь этот слой. Возможно, мы больше помним о своих функциях, нежели о своей «сердцевине» – чувствах, умении сопереживать, проявлять участие. Многим трудно это сделать. Кто из современных писателей научился проводить надрез, царапину по этой коре, доставать до человеческого в человеке, вот тот и крут, я считаю. Поэзия вообще должна быть как проникающее ножевое ранение. Или как безусловная магия: простые слова, рождающие серьезные мысли и сложные чувства.

Я: Не боитесь, что на читателе живого места не останется?

О. Л.: Нет. У человеческого организма удивительная способность к регенераци (веселый смайл). Очищение сквозь слезы, слышал?

Я: Нет. Но все равно спасибо, что ответили.

О. Л.: Спасибо тебе за этот разговор.

* * *

Мама в личку: Найду сигареты или что похуже – берегись.

Я: Я чистый спортсмен.

Мама: Не остри.

Я: Мне не в чем каяться.

Мама: Нормально нельзя ответить?

Я: Ну правда. Не курю, не употребляю, не интересует.

Мама: Убедил.

Мама: Что читаешь?

Я: Да так. Узнаешь скоро.

Я: Мам.

Я: А ты «Войну и мир» Толстого читала? Только честно.

Мама: Почему ты спрашиваешь? А, поняла. Ну, ок. Скажем так, у меня было три попытки, все три – незавершенка.

Я: Чо так?

Мама: Первый раз – в школе, второй раз – в институте, третий раз – в декрете, когда с тобой в колясочке гуляла. Пока тепло было, сидела на скамейке и читала. Дошла до середины третьего тома, а там зима началась. А потом ты подрос, вообще не до книжек стало.

Я: Ясно.

Мама: Я стала как-то хуже выглядеть в твоих глазах?

Я: Да не.

Мама: Могу прочитать, если это так важно!

Я: Как хочешь.

Мама: Ты думаешь, что мне слабо?

Я: Я вообще ничего не думаю.

Мама: Мне бумажную книгу взять или скачать тоже можно?

Я: Без разницы.

Мама: Ты вещи собрал?

Офлайн. Да блин, что не так-то? Не читаешь – плохо, читаешь – «все это как-то подозрительно». В следующий раз ко мне участковый придет, что ли? И спросит: несовершеннолетний Табашников, вы почему великую русскую литературу читаете в свободное от уроков время? А я ему: «А чо такова?» А он: на уроках изучение Лермонтова санкционировано, а вне школы не санкционировано, неизвестно еще, что вы там наизучаете… Ну и запретите тогда, запрещенка только нас и мотивирует, если чо.

Офлайн. Действительно, какая мне лично в том выгода, как пишет наш информатик? Пока я не могу объяснить, почему я это делаю. Или могу?

Раз никакой нет, по большому счету, разницы между человеком, который читал ВиМ, и тем, который не читал, то решим, что вся русская литература – это нечто прикольное (допустим), но бесполезное. Если ты не учитель русского, не филолог и не еще кто. Остальные, возможно, читают, но цитатами из Пушкина и Лермонтова каждый день не сыплют. При приеме на работу, я думаю, пересказ «Маленьких трагедий» не требуют. Зачем они это делают – вот вопрос. Давай-ка, Зак, разложи по пунктам, реши задачу по алгоритму.

Все-таки, великая русская литра – это такой неслабый объем информации, наверное, какой-нибудь охрениллиард гигабайт. Загружая его, люди прокачивают объем своей памяти. Когда начинают думать, а почему этот сделал так, а тот – вот так, прокачивают (допустим) нейронные связи. Не зря же Пирожникова написала, что всё (поверим) прочитала в целях тренировки памяти и в промежутках между матаном и астрофизикой. А она – так-то мегамозг, наш местный гений.

При случае можно достать файл из хранилища, распаковать и использовать. Не знаю при каком, правда, если после школы, но в школе-то уж да. Глаза – это, короче, такой слот для загрузки этой инфы, мозг – оператива, сердце, душа там еще задействованы, все-таки переживаешь за чуваков: как там у них жизнь сложится, а если б все по-другому было, а чо так долго трут за разные простые вещи?

Узнают много новых (старых) слов. Ходят в литературу, как в музей. Машина времени, я не знаю. Читаю «Героя нашего времени» и чувствую себя попаданцем, человеком из будущего.