Способы создания миров - [42]
Это приводит нас к вопросу о том, что является индуктивно правильными категориями, и таким образом к третьему роду правильности вообще: правильности классификации. Такая правильность еще на один шаг дальше от истины, поскольку, в то время как дедуктивная и индуктивная правильность все еще имеет отношение к утверждениям, имеющим истинностное значение, правильность классификации приложима к категориям или предикатам, или их системам, которые не имеют никакого истинностного значения.
На вопрос о том, что отличает правильные индуктивные категории от других, я могу ответить лишь указанием на суть той попытки ответа, которую я дал в другом месте (FFF: IV). Первичный фактор в отображаемости — привычка; там, где конфликтуют гипотезы, одинаково хорошо фундированные во всех прочих отношениях, решение обычно принимается в пользу той из них, чьи предикаты являются более укоренившимися. Очевидно, здесь должно быть место для маневра, для введения новых порядков, которые создают или учитывают вновь появляющиеся важные связи и различия. Инерция изменяется в соответствии с исследованием и изобретением, несколько ограниченными, в свою очередь, укоренившимися общими 'фоновыми' принципами или метапринципами и так далее.[114] Формулировка правил, основанных на тех факторах, которые в действительности определяют отображаемость или правильную индуктивную классификацию — трудная и запутанная задача. Категории, являющиеся индуктивно правильными, имеют тенденцию совпадать с категориями, правильными для науки вообще, но вариации цели могут отражаться на изменениях релевантных родов.
Иногда выбор между версиями, принимающими различные классификации, подобно выбору среди описаний движения, принимающих различные системы координат, может быть главным образом вопросом удобства. В конце концов, мы можем несколько неуклюже заявить наши обычные индуктивные аргументы заново в терминах подобно «зиний» и «селеный» практически так же, как мы можем перевести гелиоцентрическую систему в геоцентрическую. Мы должны будем только заменить «зеленый» на "зиний, если исследован ранее t, иначе селеный", а «синий» на "селеный, если исследован ранее t, иначе зиний". Однако, согласно существующей практике, сине-зеленая классификация правильна, а зине-селеная классификация неправильна как маркировка направлений, по которым мы делаем наши индуктивные выводы. Плата за использование неправильных категорий — не в большей степени просто вопрос неудобства, чем результат выбора охранником неправильной системы координат причинил просто неудобство пристреленным пленникам. Приказ "Стреляй, если они изменят цвет" был бы столь же фатален, если бы охранник отображал ненормативные цветные предикаты. Индукция по неотображаемым категориям не просто неуклюжа, но неправильна, какое бы индуктивное заключение ни было выведено в результате. Правильность индукции требует правильности проектируемых предикатов, что, в свою очередь, может изменяться с практикой.
Время от времени критики моих работ обвиняют меня в том, что по той или иной теме я делаю "неаргументированные заявления". Один из примеров звучал приблизительно так: "Гудмен неаргументированно заявляет, что ядро представления — обозначение". Это заставило меня задуматься, почему я сделал столь серьезное заявление, не приводя аргументов. Причина в том, что аргумент в любом смысле, использующем вывод из посылок, был бы здесь в высшей степени не к месту. В таком контексте я не столько заявляю полагание или выдвигаю тезис или доктрину, сколько предлагаю классификацию или схему организации, привлекаю внимание к способу расстановки наших сетей, чтобы ухватить то, что может быть существенными сходствами и различиями. Аргумент, предложенный в пользу классификации, схемы, не мог бы быть аргументом в пользу ее истины, так как она не имеет истинностного значения, но аргументом в пользу ее эффективности в создании и понимании миров. Аргумент состоял бы скорее из привлечения внимания к важным параллелям между изобразительным представлением и вербальным обозначением, из указания на неясности и путаницу, которые разъяснены этой ассоциацией, из показа, как эта организация работает с другими аспектами теории символов. Для категориальной системы надо показать не то, что она является истинной, но то, что она может делать. Грубо говоря, в таких случаях требуется скорее не аргументация, а сбыт.
5. Правильное представление
Валидность дедуктивного и индуктивного вывода и отображаемость предикатов в различной степени независимы от истины, но не от языка. Все они являются стандартами, применяемыми к версиям в словах. А как же насчет правильности невербальных версий? Когда, например, является правильным изобразительное представление?
Два известных ответа состоят в том, что представление является правильным в той степени, в которой оно походит на то, что оно изображает, и что представление является правильным, если в действительности оно делает истинное утверждение. Ни один из этих ответов не удовлетворителен.
Недостатки первого ответа, в терминах подобия, были так полно изложены в литературе, что их детальное обсуждение здесь было бы излишним.
В книге излагается оригинальная авторская концепция сущности человека как совокупности отношений собственности и управления. Автор доказывает свои утверждения, опираясь на богатейший фактический материал, касающийся всех основных сторон человеческого бытия — от экономики до человеческой сексуальности, от семейных отношений до политики, от индивидуальной и массовой психики до религии. В этой книге читатели откроют для себя неожиданные подходы к объяснению таинственнейших и важнейших явлений человеческого существования — от гомосексуальности до веры в бога и бессмертие души, от экономических и политических кризисов до невротических комплексов и психозов.Для философов, экономистов, социологов, историков и психологов, а также всех, кто интересуется теми актуальными проблемами, которые рассматриваются в рамках соответствующих наук.http://fb2.traumlibrary.net.
Похоже, наиболее эффективным чтение этой книги окажется для математиков, особенно специалистов по топологии. Книга перенасыщена математическими аллюзиями и многочисленными вариациями на тему пространственных преобразований. Можно без особых натяжек сказать, что книга Делеза посвящена барочной математике, а именно дифференциальному исчислению, которое изобрел Лейбниц. Именно лейбницевский, а никак не ньютоновский, вариант исчисления бесконечно малых проникнут совершенно особым барочным духом. Барокко толкуется Делезом как некая оперативная функция, или характерная черта, состоящая в беспрестанном производстве складок, в их нагромождении, разрастании, трансформации, в их устремленности в бесконечность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Этюды об искусстве, истории вымыслов и осколки легенд. Действительность в зеркале мифов, настоящее в перекрестии эпох.
Вл. Соловьев оставил нам много замечательных книг. До 1917 года дважды выходило Собрание его сочинений в десяти томах. Представить такое литературное наследство в одном томе – задача непростая. Поэтому основополагающей стала идея отразить творческую эволюцию философа.Настоящее издание содержит работы, тематически весьма разнообразные и написанные на протяжении двадцати шести лет – от магистерской диссертации «Кризис западной философии» (1847) до знаменитых «Трех разговоров», которые он закончил за несколько месяцев до смерти.