Спитамен - [143]
Спитамен оттолкнул ее и вскочил. Обхватив себя за плечи, стал порывисто ходить взад-вперед; в темноте задел ногой кувшин с мусалласом, он отлетел в угол, капли брызнули Одатиде в лицо.
— Если войну с нашим кровным врагом ты считаешь игрой, то на кон я поставил прежде всего мою собственную жизнь! — сказал Спитамен, остановившись перед женой.
— Но твоя жизнь — это и наша жизнь, моя и моих детей! А их у тебя — трое!.. — сказала Одатида, медленно поднимаясь, словно кобра перед броском; глаза ее в темноте сверкали, волосы растрепались по плечам.
— Мы так редко видимся, а ты еще успеваешь ранить меня в самое сердце!..
— А ты, конечно, привык слышать от меня только сладкие, как мед, слова?!
— Они у тебя стали горше яда!.. Ступай к себе, мне надо отдохнуть. Завтра чуть свет выступаем…
Одатида молча постояла, укоризненно глядя на мужа, зябко повела плечами и, опустив низко голову, тихо вышла из шатра. Колыхнулся за нею полог, пропустив свет пригоршни звезд, и запахнулся, оставив Спитамена в густой темноте…
Трагедия в Наутаке
— Эге — ей, друзья мои, братцы! Поведаю-ка я вам о печалях сердца моего! Внемлите слову одного из блаженных, живущих подаянием!.. Кто из вас скажет, для чего человек родится на свет?
Для счастья и наслаждений? О нет — для мучений и страданий. Куда ни глянешь, всюду — зависть, клевета, сплетни, люди стали коварны и не добра друг другу желают, а зла. Хорошие люди живут мало, а клеветники и лжецы долго. Кто говорит правду — нередко лишается головы, а кто лицемерит — удостаивается наград. Ну, почему, скажите, подлым живется на свете привольнее благородных? Еще и насмехаются над честными и совестливыми. Где, скажите, справедливость? И есть ли она на свете вообще и где искать ее?.. А ведь жизнь так коротка!..
Наши предки говорили: навет — как брошенный в воду камень — взбаламутит ее, но со временем муть оседает и вода снова становится прозрачной. Кто роет яму чужому, тот сам в нее угодит. И об этом говорили предки. Кто может сказать, что они были неправы? Если бы люди умели пользоваться мудростью предков, меньше бы творилось на свете зла!
Дорогие друзья, босяки Согдианы, убогие и голодные! Это вам я говорю, блаженный Дариёд! Чархипалак[97] крутится-вертится, наполняя арыки влагой, вода течет, не переставая, но, увы, не нам во благо. Мы как явились на свет голыми и босыми, так и уйдем — если будем продолжать прислушиваться к нашептываниям Анхра — Майнью, если не отведем от себя его тень и не обернемся к светлому лику Ахура — Мазды!..
Обветренное и коричневое от загара лицо Дариёда менялось каждую минуту, глаза излучали то радость, то гнев, на устах блуждали то улыбка, то брезгливость. Откинув со лба седые волосы, он извлек из-под лохмотьев тар и, ударив по струнам, запел хрипловатым голосом:
— Мальчишки, вон опять тот блаженный!.. — крикнул один из мальчишек, носившихся ватагой по улицам в поисках развлечений. — Послушаем, что он говорит.
По улице шествовали слоны, на которых ехали под балдахинами какие-то вельможи. Лавируя между ними, мальчишки перебежали через улицу и, щедро вознаграждаемые подзатыльниками, стали пробираться сквозь толпу к блаженному. Но тот уже закинул за спину свой тар и направлялся в сторону базара.
— Эй, блаженный, расскажи дастан! — дернул его за лохмотья один из чумазых шалопаев.
— Дастан не рождается по воле рассказчика, если не соизволит сам, расправив крылья, покинуть его душу, как собственную клетку. А мой дастан только что улетел от меня. Ступайте вон к тем людям и прислушайтесь, — показал блаженный на оставленную им только что толпу, которая почему-то медлила расходиться. — У кого чуткое сердце, тот да услышит.
Но мальчишки увязались за ним и, озоруя, дергали за лохмотья, бросались в него комьями сухой глины, черепками посуды. Мальчишка с красными трахомными глазами, изловчившись, выдернул из его рук посох и кинулся наутек. И вся ватага с гиканьем и свистом унеслась за ним.
— Дети есть дети, не сердись на них, блаженный, — проговорил, остановившись, дородный мужчина средних лет. Одет он был просто, однако гладкое лицо, белые нежные руки свидетельствовали о том, что хлеб он себе зарабатывает не физическим трудом, однако и к высшему сословию его не отнесешь. — Я знаю отца этого шалуна, найду твой посох.
— А я и не сержусь. Все мы были детьми. Хоть у меня на свете ничего больше и нет. Посох — это моя единственная опора. И не надо говорить с отцом озоруна, ибо взрослый, донесший на ребенка, умножает грехи свои…
— Да?.. — усмехнулся мужчина. — А я как раз рассчитывал, вернув вам посох, получить отпущение грехов…
Дариёд обратил внимание, что глаза у незнакомца плутоватые.
— Если их у тебя скопилось слишком много, то пожертвуй хотя бы монетку храму Митры, — сказал он и зашагал дальше.
К мужчине подошел товарищ, высокий и сухощавый, и недовольно спросил:
Огромное войско под предводительством великого князя Литовского вторгается в Московскую землю. «Мор, глад, чума, война!» – гудит набат. Волею судеб воины и родичи, Пересвет и Ослябя оказываются во враждующих армиях.Дмитрий Донской и Сергий Радонежский, хитроумный Ольгерд и темник Мамай – герои романа, описывающего яркий по накалу страстей и напряженности духовной жизни период русской истории.
Софья Макарова (1834–1887) — русская писательница и педагог, автор нескольких исторических повестей и около тридцати сборников рассказов для детей. Ее роман «Грозная туча» (1886) последний раз был издан в Санкт-Петербурге в 1912 году (7-е издание) к 100-летию Бородинской битвы.Роман посвящен судьбоносным событиям и тяжелым испытаниям, выпавшим на долю России в 1812 году, когда грозной тучей нависла над Отечеством армия Наполеона. Оригинально задуманная и изящно воплощенная автором в образы система героев позволяет читателю взглянуть на ту далекую войну с двух сторон — французской и русской.
«Пусть ведает Русь правду мою и грех мой… Пусть осудит – и пусть простит! Отныне, собрав все силы, до последнего издыхания буду крепко и грозно держать я царство в своей руке!» Так поклялся государь Московский Иван Васильевич в «год 7071-й от Сотворения мира».В романе Валерия Полуйко с большой достоверностью и силой отображены важные события русской истории рубежа 1562/63 года – участие в Ливонской войне, борьба за выход к Балтийскому морю и превращение Великого княжества Московского в мощную европейскую державу.
После романа «Кочубей» Аркадий Первенцев под влиянием творческого опыта Михаила Шолохова обратился к масштабным событиям Гражданской войны на Кубани. В предвоенные годы он работал над большим романом «Над Кубанью», в трех книгах.Роман «Над Кубанью» посвящён теме становления Советской власти на юге России, на Кубани и Дону. В нем отражена борьба малоимущих казаков и трудящейся бедноты против врагов революции, белогвардейщины и интервенции.Автор прослеживает судьбы многих людей, судьбы противоречивые, сложные, драматические.
Таинственный и поворотный четырнадцатый век…Между Англией и Францией завязывается династическая война, которой предстоит стать самой долгой в истории — столетней. Народные восстания — Жакерия и движение «чомпи» — потрясают основы феодального уклада. Ширящееся антипапское движение подтачивает вековые устои католицизма. Таков исторический фон книги Еремея Парнова «Под ливнем багряным», в центре которой образ Уота Тайлера, вождя английского народа, восставшего против феодального миропорядка. «Когда Адам копал землю, а Ева пряла, кто был дворянином?» — паролем свободы звучит лозунг повстанцев.Имя Е.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.