Спецназ ГРУ против басмачей - [31]

А в нескольких километрах отсюда, во дворце эмира, в это время проходила еще одна встреча, не менее важная, причем уже в историческом масштабе. Энвер-паша принимал английского торгового представителя мистера Стоквелла, причем почему-то в обстановке строгой секретности.

— Ас саляму алейкум, досточтимый Энвер-паша!

— Здравствуйте, мистер Рейли, — невозмутимым тоном ответил хозяин кабинета, когда последний солдат из выделенной ему роты охраны скрылся за массивными дубовыми дверями кабинета эмира. Собеседник турка встал как вкопанный. — Чему Вы так удивились? Прошло каких-то пять лет со дня нашей последней встречи — и, что же, по-Вашему, мы оба так сильно изменились? Или я должен был поверить в Вашу нелепую сказку со сменой паспорта? Видите ли, Сид — Вы позволите так Вас называть? — здесь Бухара, и новости разносятся быстрее ветра, которого тут у Аллаха явно не допросишься. Я иногда думаю, что любое дуновение и порождается тем, как облетают город слухи… — Турок лукаво улыбнулся. — Скрыть здесь что-либо практически невозможно. Знайте, что все всё тут про всех знают — а уж тем более, официальная власть. И, если и не используют против Вас, то только потому, что не представился подходящий случай или не подошло время…

— Из этого следует сделать вывод, что я пришел не по адресу? Вы как представитель официальной власти теоретически должны меня арестовать, ведь я заочно приговорен Москвой к расстрелу!

— Если бы я хотел исполнить эту функцию, то, поверьте мне, так бы и сделал. Но я же принимаю Вас здесь, так что располагайтесь.

Несколько минут спустя собеседники разговаривали уже как старые приятели, развалившись в удобных креслах, щедро оставленных во время бегства эмиром.

— Из того, что Вы решили меня принять, я понимаю, что и цель разговора Вам известна?

— Еще как известна.

— И что же Вы думаете по этому поводу?

— Думаю, что Советская власть пришла сюда рано. Она еще недостаточно укрепила свои позиции в континентальной России, чтобы думать о расширении сфер влияния.

— Большевиков можно понять, — пожал плечами англичанин. — Оказавшись в условиях международной экономической изоляции, для них не существует другого способа поддержания жизнеобеспечения кроме экспансии. С ними никто не торгует, золото уже не в цене, и они вынуждены по бросовой цене сбывать нашим маклерам хлеб — единственное, что у них осталось. Понятно, что в таких условиях им придется недавно процветающую империю полностью превратить в аграрную страну. А где почвы плодороднее, чем здесь? Я объехал полмира, а такого места еще не встречал. Думаю, и Вы тоже.

— Да, но необходимо исходить из условий. Они изначально прислали сюда Фрунзе — без сомнения, толковый парень, с высокими познаниями в области военного дела. Но кто был у него в подчинении? Полтора десятка красноармейцев? И кого он планирует обмануть, кроме себя, россказнями о том, что ему во главе Туркфронта удалось махом покорить эмират? Понятное дело, что добился он этого с помощью тактической хитрости — переманив на свою сторону, где-то обманом, где-то несбыточными обещаниями, сильнейших моджахедов…

— Кажется, они называют их басмачами?

— Это неважно, роза пахнет розой. Что же будет, когда пелена обмана спадет с их глаз? Предупреждаю — это произойдет очень скоро…

— Надо полагать, что они сметут Советскую власть с лица земли…

— Ну не знаю, как насчет Земли, а вот из эмирата выгонят точно. И, поверьте, меня не прельщает перспектива оказаться изгнанным. Меня слишком часто отовсюду прогоняли, чтобы еще и отсюда вылететь пробкой.

— Коль скоро Вы так здраво рассуждаете, значит, у Вас должен быть некий альтернативный план по развитию событий?

— Что ж, такой план есть. Но он в корне отличается от Вашего.

— А Вы уже и о моем знаете? — улыбнулся Рейли.

— Я, как и Вы, располагаю сведениями о том, что Ибрагим-бек планирует десантироваться сюда и восстановить власть эмира, не так ли? Но меня этот план не устраивает.

— И почему же?

— Во-первых, мы оба понимаем, что эмир, вероятно, не простит тех, кто еще вчера его предал, уничтожит основу басмачества, и вам придется искать себе новую опору, а мне — возвращаться восвояси, поскольку двух эмиров в одной Бухаре быть не может. А во-вторых, потому что, придя сюда, Ибрагим-бек сделает из себя в глазах эмира героя и освободителя и сам приступит к формированию политической элиты. Это ясно как Божий день. Вы можете гарантировать то, что он во всем пойдет на уступки Британской Империи?

— Я нет, но мои инструкции из Лондона сводятся, в общем, к тому, чтобы обеспечить его присутствие здесь…

— В таком случае, если будете упорствовать — я исполню функции руководителя Советской военной администрации и поставлю Вас к стенке прямо тут, в Бухаре. А в Москву телеграфирую о поимке шпиона и об исполнении приговора. Получу орден, видимо.

— Но себе ничем не поможете — свержение Бухарской Советской Народной Республики неизбежно.

— Равно, как и Вы без меня ничего не сделаете. Так что, зная о Ваших недюжинных дипломатических способностях, предлагаю Вам пересмотреть свои взгляды относительно будущего Бухары и постараться убедить в этом Лондон.