Спецназ ГРУ против басмачей - [29]

Хотя, конечно, он чувствовал на себе снова чей-то взгляд — но на сей раз списал на паранойю. Слишком напряжена была атмосфера, в таких случаях мания преследования не редкость. Да и потом — пускай себе англичанин ими любуется. В конце концов, он же не контрреволюционные разговоры ведет с Фузаил-Максумом…

Так продолжалось еще несколько дней — они встречались в излюбленном месте у вишневого сада и любили друг друга с такой силой и страстью, что, казалось, издаваемые ими в минуты экстаза крики озаряют и будят всю Бухару, которая, хоть и далеко, а слышит радость от соития двух тел и двух душ. В один из дней на обратном пути, едва волоча ноги после жаркого совокупления, он вновь встретил своего ночного визави.

— Добрый вечер, мистер Козлов.

— А, это Вы, — на проявление негативных эмоций уже не осталось сил. — Что Вы хотите?

— Вам уже приказали, а Вы все продолжаете…

— А Вам-то что за дело? В ЧК нанялись?

— Не шутите. Обстановка накаляется, Энвер-паша начал метаться…

— С чего это Вы решили?

— Скоро сами узнаете. Знаете, как говорил Талейран? «Вовремя предать — это не предать, а предвидеть».

— И что Вы мне предлагаете… предвидеть?

— Хотя бы то, что спустя несколько лет Бухара утонет в крови, если не предпринять ничего сейчас, немедленно. Советская власть не должна здесь насаждаться, и Вы это отлично понимаете. Невозможно оторвать народ от привычной ему жизни, от знакомых укладов, и сделать его счастливым принудительно. Поймите Вы наконец, что даже если наводнить всю Бухару комиссарами, от этого не пропадут баи — тут веками так жили. Просто они обрядятся в комиссаров…

— Так… Кнут не подействовал, решили применить пряник? Взываете к здравому смыслу?

— Бросьте. Вы отлично знаете, что кнута к Вам я еще не применял. Просто пытаюсь достучаться до Вашего сердца — я вижу, что оно у Вас есть…

— Вы полагаете, что социально несправедливый строй может удовлетворять население? Что, принудительно покончив с ним, нельзя повести народ к исходу, наилучшему для него?

— Что Вы знаете о социальной справедливости?!

— Ну уж конечно. Только Вы и знаете, подданный колониальной страны, живущей одной только эксплуатацией!

— У нас справедливости, да будет Вам известно, больше, чем в Советской России. Потому что справедливость это, в первую очередь, социальные гарантии. Еда и крыша над головой. Ваш же Карл Маркс говорил, что на голодный желудок и без крыши над головой не думается о высоких материях! В России этого нет!

— Пока нет. Но очень скоро будет.

— Ха-ха! Когда?! Лет через 200? А пока Ленин хочет обездолить и несчастных узбеков — вовлечь их собственность в средства производства и призвать их подождать, пока те начнут обеспечивать многомиллионное государство, живущее в условиях экономической блокады, прибылями.

Они смотрели друг на друга не понимающе — каждому казалось, что только он-то и знает все о социальной справедливости и свободе. Рейли — Стоквеллу так казалось с высоты прожитых лет, Николаю — с высоты исторического опыта. Никто не слышал друг друга. Диалог был обречен.

— Слушайте, Стоквелл или как Вас там. Не выйдет у нас с Вами ничего. Можете сообщать обо мне куда хотите, доносить. Пусть меня расстреляют в конце концов — мне самому уже жутко надоело здешнее пребывание. Но предателя из меня, солдата Советского Союза, сделать не получится…

Николай ушел, оставив собеседника наедине со своими мыслями. Покидая место встречи, Рейли злился — он решил наконец проучить вздорного мальчишку и поставить его на место. Не знал, что Его Величество Случай уже сделал за него практически всю его работу.

Влетев в гостиничный номер и бросив в гневе пиджак на стул, англичанин уселся за рабочий стол и вновь стал рассматривать украденную недавно у Козлова гранату. Она никак не напоминала по виду те, что были на вооружении у РККА или даже у войск Антанты. Выдвинутая ранее версия, что это — беглые дезертиры с фронтов Великой войны, начисто терпела крах. Но кто они тогда? Как говорят местные, воины Сатаны? Чушь. Или это чей-то эксперимент? Но чей? Советский — исключено, они еще до такого вооружения не дошли. Значит, этот эксперимент ставит кто-то из союзников, ведя двойную игру — поддерживая, с одной стороны, Советы сверхмощным секретным вооружением и новинками техники, а с другой — Антанту. То, что это союзники, не было сомнений — никто другой физически не мог дойти до такой техники интеллектом. Английскому разведчику оставалось только выяснить, кто это. В жарком и загадочном восточном городе творилось нечто куда более серьезное, чем казалось на первый взгляд…

Глава восьмая

о том, что не было бы счастья, да несчастье помогло

Несколько дней подряд Николай и Джамиля не виделись — Ценаев запретил бойцам разгуливать по городу, все время грозясь отдать приказ об освобождении командира, но почему-то все тянул с ним. В одно прекрасное утро терпение юноши, соскучившегося по встречам с Рейли, лопнуло, и он подошел к старшему товарищу напрямую:

— Товарищ лейтенант, разрешите обратиться?

— Чего тебе?

— Что будем с Валерием Сергеевичем делать?

— В каком смысле? Я же сказал…

— Вы еще неделю назад обещали поговорить с турком, а воз, как говорится, и ныне там…