Спецназ ГРУ против басмачей - [33]

Рейли не сдержал смеха и расхохотался в лицо Энверу.

— Я умоляю Вас, Энвер, бросьте! Я Вас прекрасно знаю, и в чистоту этих Ваших помыслов не верю ни грамма…

Такой реакции Рейли от турка не ожидал — он в два прыжка подскочил к нему, схватил его за грудки и тряханул по-военному так, что у того мелочь высыпалась из карманов.

— Послушайте Вы, — зашипел он в лицо англичанину. — Это у Вас на Западе принято все продавать и покупать. За желтого дьявола Вы уже давно просватали и совесть, и порядочность. Поймите, наконец, что не везде все так мерзко, как рядом с Вами. Вы подобно Мидасу превращаете в неживое золото все, к чему прикасаетесь, но никак не можете понять, что счастья от этого Вам послано будет куда меньше, чем хотелось бы… Сложно даже сказать, чего в Вас больше — английского или еврейского! А, Шломо? Кажется, так Вас звали в прошлой жизни, господин Розенблюм?..

…Николай и Фузаил-Максум на глазах всей Бухары пили чай в чайхане недалеко от базара, причем солдата нисколько не заботило то, что они находятся в центре внимания. Басмач оказался на редкость интересным собеседником, да еще и умудренным опытом, так что Николай, можно сказать, даже получал удовольствие, общаясь с ним. Джамиля крутилась где-то неподалеку и не сводила с сержанта влюбленных глаз. Встречаясь взглядами, они не могли скрыть своего неподдельного счастья.

Какой-то человек подбежал к ним и, перегнувшись через невысокую ограду чайханы, прокричал Фузаилу:

— Bosh sahifa borib. Skoree, qashshoqlik yo’q.

— Nima bo’ldi? — переспросил Фузаил.

— Mening elchisi Plohoy. Fuza-aka, minib olg’il![15], - отмахнулся тот и исчез.

Фузаил выскочил из чайханы, запрыгнул на коня и поскакал.

— Что случилось? — спросил Николай у Джамили.

— Этот человек сказал, что дома что-то случилось. Я волнуюсь, надо срочно ехать с отцом.

— А что случилось? Почему он не сказал?

— Посол, что приносит плохие вести, у нас не в почете. Что же ты сидишь, поехали скорее!

Они вдвоем выбежали из ворот базара, схватили чью-то лошадь, и, пока нерадивый хозяин тщетно силился догнать их, ускакали в сторону холма, на котором жил Фузаил-Максум.

Уже проскакав несколько метров, увидели они, что холм объят пламенем, а к небу вздымаются черные едкие столбы. Все стало понятно…

Зрелище на месте было куда ужаснее. Люди выскочили из домов и только молча смотрели, как пламя уничтожает постройки, деревья, сады, губит скот, дотла выметая исконных хозяев с их же земли. Дикость картины усугублялась еще и невозможностью потушить пожар — при такой температуре и разносимый горячим ветром пожар был практически неподконтролен. Единственное, что спасало Бухару от его угрозы-это расстояние.

Женщины и дети стояли невдалеке от полыхающих языков — казалось, они не боятся быть поглощенными и уничтоженными стихией, казалось, она отняла у них все, что они имели и о чем думали. Какие-то дома и постройки уже превратились в уголья да черепки — видно, пламя бушевало давно, хотя, быть может, аномальная жара так сделала свое дело… Какие-то еще вовсю горели…

Джамиля кинулась к одной из женщин. Та, при виде ее, разрыдалась и упала ей на плечо. Как видно, они были знакомы.

— Nima bo’ldi bu erda?

— Qizil keldi va mujohidlar uy yoqib kerak, deb aytdi …[16]

— Что она сказала? — спросил Коля. Плачущая женщина почему-то посмотрела на него каким-то ненавидящим взглядом. Джамиля увлекла его в сторону.

— Уходи. Это красные сделали.

— Но зачем?!

— Сказали, что сожгут дома моджахедов…

— Но мы тут ни причем!

— Сейчас люди тебе не поверят, уезжай. Отцу я сама все объясню…

Николай вскочил на коня и, едва подавляя в себе юношеские слезы бессилия, примчался в город. Во дворце эмира поймал он командира красных Белова. Тот разгуливал окрест как ни в чем не бывало, поглощая яблоки одно за другим.

— Хочешь?

— Нет, спасибо.

— Это наманганские, вкусные…

— Что случилось на холме?

— А что там случилось? Мы уничтожили несколько домов басмачей…

— Но ведь не басмачей в бою вы уничтожили, а сожгли мирные хижины! Это как называется?

— Это называется борьба с классовым врагом. А ты не понимаешь, не лезь. А то вмиг к командиру вон отправлю.

На минуту у Николая возникло желание разбить эту самодовольную рожу, пришедшую на чужую землю, да еще вдобавок и не созидать, а разрушать и грабить. Но он сдержался, наскоро спустившись вниз. В тени у арыка на скамейке дремал Пехтин.

— Вставай.

— Ну чего орешь? Такой сон испортил…

— Где Ахмед?

— Не знаю, пару часов назад вышел от Энвера и ускакал куда-то, сказал в восемь вечера общий сбор, чтоб все были. Вот отдыхаю. А чего ты?

Николай не ответил — сломя голову он бросился в сторону гостиницы и велел портье срочно найти мистера Стоквелла, сам оставшись ждать внизу, в прохладном холле. Англичанин спустился на удивление быстро — словно ждал встречи или только что откуда-то пришел.

— Портье сказал, что Вы искали меня?

— Он не солгал.

— Слушаю Вас, мой дорогой.

— Я согласен на Ваше предложение. Что я должен делать?

— Хм… Позвольте поинтересоваться, чем это вызвано?

— Личные причины, и скоро вы о них узнаете. Но так или иначе я Ваше предложение принял. Что Вы хотите узнать от меня? Планы продвижения РККА вглубь Бухары?