Спецназ ГРУ против басмачей - [34]

— Не совсем. Ситуация меняется, и эта информация мне больше не интересна. Однако, в свете этой перемены, Ваша значимость для меня меньше не стала. Пока не могу точно сказать, как Вы сможете мне помочь, но иметь в загашнике человека из Вашей группы буквально жизненно необходимо, как выяснилось. Ну и разумеется, все Ваши труды и возможный риск будут щедро оплачены…

— Бросьте, Стоквелл, или как Вас там. Я пришел сюда не потому, что испугался Ваших угроз касательно моей дискредитации или потому что позарился на Ваши деньги. Идеологически мы были и остаемся врагами, это факт. Однако, мы оказались по разные стороны баррикад еще и с теми, кто сегодня управляет Бухарой. И не только потому, что они держат в плену нашего командира — политику всегда можно оправдать. Линия партии большевиков не приемлет мирного кровопролития, это недопустимо, что ни говори.

— «Враг моего врага — мой друг»? — припомнил Рейли фразу, слышанную уже сегодня.

— Что-то вроде того.

— Вот и славно.

Прощаясь со шпионом, Николай еще не знал личности того, с кем беседовал. А виной всему — железный занавес. Если бы не он, то молодой человек знал бы, что за два года до их полета в Баграм, в 1983 году, на экраны в США вышел сериал под названием «Рейли-король шпионов». Причем сходство его визави с актером Сэмом Нилом, исполнившим в фильме главную роль, было бы невозможно не заметить.

В это время ахал-текинец Ценаева нес его на спине в сторону Кагана и дальше него — к тому самому нагорью, где дней 10 назад они очнулись и где встретили караван Мадамин-бека. Некоторые караванщики, похожие на тех, так же гарцевали на лошадях возле отвесной скалы, у которой ребята нашли обломки своего самолета. Они были облачены в толстые халаты, а лица их укрывали повязки — так они защищали дыхательные пути от песка, что поднимался горчим ветром и носился по всей пустынной местности. Приблизившись к одному из всадников, Ценаев остановился.

— Привет.

— Привет. Где пропадал?

— Да, были дела. У вас все нормально?

— Нормально, если не считать того, что я сижу черт знает где и непонятно зачем. Когда это кончится? Когда мы вернемся в Москву? — собеседник Ценаева снял с лица повязку. Это был Никита Савонин, сын боевого командира Ценаева, который сейчас томился в бухарском плену и даже не подозревал о существовании у него отпрыска.

— Теперь все прояснилось. Скоро сам все увидишь, и тогда вместе отправимся домой.

— Что прояснилось? Ты можешь толком объяснить?

— Объяснять будешь ты. Только не мне, а солдатам, которые еще пребывают в плену коммунистической идеологии — о том, как нельзя вторгаться на чужую территорию, о том, что вообще ждет Узбекистан после прихода к власти большевиков…

— А причем здесь Афганистан? У нас о нем спор был, если помнишь.

— Если у нас получится все изменить здесь и сейчас, то не будет никакого Афгана, и по-другому сложится сама история человечества. Не будет мирового терроризма, не будет миллионных жертв, понимаешь? Вся история — в твоих руках.

— Тьфу…

— Чего ты?

— Да не по душе мне все эти затеи с корректировкой мировой истории. Помнится мне, я как-то уже во что-то похожее вляпывался…

— Почему именно ты?

— Тот же вопрос и я тебе хочу задать. Почему именно я? Мне, что, больше всех надо? Дернул меня тогда черт заспорить с тобой…

— Ладно, не ворчи. Скоро все кончится. Едем со мной.

Ценаев отъехал к остальным караванщикам, бросил им что-то на непонятном Никите языке и, оставив их здесь, в компании юноши поспешил обратно в Бухару — вернуться предстояло до темна.

Глава девятая

о том, как важна политинформация для бойцов

— Так значит, ты затащил меня сюда, чтобы… — Никита и Ахмед ехали в сторону Старой Бухары и разговаривали о готовящемся выступлении.

— Ты был прав. В разговоре с тобой я убедился, что второго человека, способного разделить мои взгляды относительно природы терроризма, ноги которого в нашей стране так или иначе растут из Афганской войны, мне не найти. Я не один десяток лет пытался донести до людей то, что ты мне объяснил за один вечер. Мы нашли общий язык, хотя тебе я старался этого не показывать. Да и твои утверждения были в целом резки, хотя и правильны… В одном ты никак не желаешь признавать неправоту — это в том, что именно российская экспансия на Восток, равно как экспансия любой сверхдержавы, всегда приводит к краху как самой кампании, так и той страны, против которой она направлена. Я понимал, когда тащил тебя сюда, что, не приди наши в Бухару в 1920-ом, не было бы Афгана. Ты отказывался это понимать, и только увиденное собственными глазами может стать для тебя доказательством. С другой стороны, я также понимал, что положение в Бухаре в 1920-ом году можно исправить только с использованием современной боевой силы, которую в 1985 году несомненно мы из себя представляли. Но как настроить ребята сражаться против солдат РККА во главе с Фрунзе, по учебникам которого они учились и чьи портреты сопровождают их всю жизнь в стенах Военной академии? Для этого нужен человек из будущего. Такой же, как и они. Но из будущего более далекого, чем 1985 год. Которому известно больше, чем им. Только он сможет их в этом убедить.