Специальный приз - [7]

— Пел, — нехотя признался я, прикидывая, откуда этот факт известен Альбине. В классе своими талантами я никогда не хвастался, а о том, что был солистом в хоре, знают только Саня да Игорек.

— Ой, как интересно! — обрадовалась Альбина. — Мне страшно нравится, как поют мальчики. У них такие приятные голоса. А почему ты сейчас не поешь?

— Я в прошлом году бросил, когда репетиции на воскресенье перенесли, — вздохнув, объяснил я.

— Почему? Воскресенье же самый свободный день.

— По воскресеньям у нас был хоккей. Я в прошлом году за дворовую команду играл…

— Никогда бы не оставила хор из-за хоккея! — улыбнувшись, заметила Альбина. — Как же ты в ансамбле заниматься будешь? Хоккей не помешает?

— Ансамбль — другое дело. В хоре скукота, а тут поешь, что хочешь, — сказал я и запнулся. Вышло, что я говорю об ансамбле так, словно он у нас обязательно будет, как январь после декабря.

— А где вы репетировать собираетесь? В актовом зале?

— Не знаю. Надо сперва играть научиться. Я ни разу еще гитару в руках не держал.

— Если хочешь, я поговорю с Витей. Он может вас научить.

Я пожал плечами. Игорек держался с братом Альбины так, словно тот был нашим одноклассником, а я его почему-то стеснялся.

Вернувшись домой, я обнаружил, что в квартире пусто. Это означало, что родители пошли в гости или в театр. На кухонном столе валялась моя записка: «Поехал на концерт во Дворец спорта, вернусь поздно. Леня». Записка лежала на том же самом месте, где я ее оставил. Определить, читали ее или нет, было невозможно.

Сунув записку в карман, я вошел в большую комнату, включил телевизор. Люблю, когда дома никого нет. Можно совать нос куда хочется, а главное, никто не будет тебя за каждую мелочь пилить, читать длинные и нудные нотации.

По телевизору показывали концерт «Звезды зарубежной эстрады».

Какая-то певица, еле-еле шевеля губами, что-то шептала в микрофон. Ни слов, ни даже языка, на котором исполнялась песня, разобрать было невозможно. Потом на сцену выскочил молодой парень в белом костюме и запел по-английски быструю, веселую песню. Он прыгал по сцене, как мальчишка, и, хлопая в ладоши, заставлял зал петь вместе с ним.

Я быстро открыл сервант, взял большой фужер, из которого наши гости пьют минеральную воду, и стал подражать певцу. Пою я, конечно, не так, как Игорек, но голос у меня есть, не пропал, хотя и ломался.

Я спел с телевизором почти всю песню: мелодия оказалась несложной, а слова я, как обычно, сочинял на ходу. Я так увлекся, что не заметил, как хлопнула входная дверь.

— Это что за цирк? — спросила мама, заглянув в комнату.

Я сел в кресло.

— И поставь на место рюмку. Сколько раз тебя просили не лазить в сервант.

Песня кончилась, певец раскланивался, благодаря зрителей за внимание. Вздохнув, я поставил фужер в сервант.

— Кто это? — спросила мама.

Диктор объявил, что песню исполнял певец из Англии Клифф Ричард. Англичанин запел новую песню. Мама еще немного постояла у телевизора и, поморщившись, заметила:

— Слишком кривляется.

— А, по-моему, здорово, — сказал я и прибавил звук.

Сделал я это совершенно зря, потому что мама тут же подошла к телевизору с другой стороны и вырубила звук совсем.

— Ма, включи! — вскочив на ноги, взмолился я.

Но все было бесполезно.

Только когда мама ушла на кухню, я крутанул звук и чуть не прикусил язык от досады. Ансамбль исполнял «Песенку студентов», последний, самый последний куплет.

Начали передавать новости, я решил, что лучше всего не откладывать дело в долгий ящик и сразу же переговорить с родителями насчет гитары.

Я подкрался к кухонной двери.

Родители, как обычно, говорили об обмене. Этот разговор они ведут каждый день. Мама ищет варианты, чтобы съехаться с бабушкой и перебраться поближе к центру.

Сделав глубокий вдох, я постучал в дверь.

— Войди! — крикнул отец. Он жевал бутерброд и одновременно просматривал «Литературную газету».

— У меня просьба, — объявил я, стараясь не выдать своего волнения.

— Какая? — спросил отец.

— Сперва обещайте, что выполните.

— Лень, кончай дурить. И так голова кругом идет!

— Купите мне гитару.

— Какую еще гитару? — удивилась мать. По выражению ее лица можно было подумать, что она никогда в жизни не слышала о таком музыкальном инструменте.

— Обыкновенную, за семь пятьдесят.

— Зачем тебе гитара? — спросил отец.

— У нас будет свой ансамбль.

— У кого это у «нас»? — заинтересовался отец, отложив в сторону газету.

— Мы — это я, Саня и Игорек.

— Какой Игорек? — задала вопрос мама. Расспросам, как обычно, не было конца.

— Вам что — семь рублей жалко? — спросил я, потеряв терпение.

— На дело не жалко, — смягчилась мама. — Но будет ли от этого толк? Ты за что ни возьмешься, никогда не доводишь до конца. Хор бросил, фигурное катание тоже…

В дверь позвонили. Я вышел в коридор и, заглянув в глазок, обнаружил, что на площадке стоит Игорек, без шапки, взъерошенный, красный, как после бани.

— Завтра поедем! — выпалил он, когда я отворил дверь.

— Куда?

— В музыкальный магазин. Там сегодня вечером гитары были. Мне сосед сказал.

— Мне денег не дают.

— Все равно поедем, — уговаривал Игорек. — Сперва одну купим, а играть будем по очереди.

— Хорошо!