Специалист по исполнению желаний - [35]

— Постойте… — воскликнул архивариус. — Так вы не личные агенты Императора?!

Анфиска хихикнула.

— Извини, Кармош, — сказал я. — Мы тогда немного приврали.

Анфиска хихикнула снова, и это оказалось заразно — вслед за ней засмеялся я, потом не удержался и захохотал густым раскатистым басом Казимир, а потом и сам Кармошка не выдержал и присоединился к общему хору. Закрытый тоннель, поход по архиву, драка со свипырями, пленение и темница — все эти события, переплетаясь между собой, как змеи в период своих свадеб, не разъединили, а сблизили нас, сделав из случайных попутчиков хороших товарищей. Но мне кажется, настоящей дружбы не возникло бы, если бы не этот безудержный, громкий и немного нервный смех. Общий смех и общие слёзы — две стороны одной монеты, которую чеканят на монетном дворе дружбы.

— Мне про шары неясно, — отсмеявшись, спросил я. — Они-то куда делись?

— Да тута они, — отозвался Казимир. — Один подле меня спит, уморился, другой — за дверью остался. Я когда в себя пришёл — чую, волокут куда-то, ну и загасил шары. Нас в ближайшую комнату запихнули, чтоб по темноте не вести — она тут одна в округе с замком — мне того и надо. Пока они ключи искали, я замок изучил: нас закрыли, я его тут же и заклинил. Так что, наземец, неверно твоя подружка сказывает: не в темнице мы, а в осаде. Чуешь разницу?

— Не очень, — вздохнул я. — А как это ты шары загасил?

— Сказал «погасни», они и погасли, — откликнулся возница. — Слушаются они меня: Пегий Абрашка научил.

— Брешешь ты про Абрашку! — снова взвился архивариус. — Никто и никогда его не видел!

— Ты за всех-то не говори, — ответил ему возница и, уже обращаясь ко мне, продолжил. — Есть тут одна проблема, наземец. Я шарики наши хоть к Императору могу отправить, а толку? Они ж сказать ничего не могут. Пегий Абрашка поймёт, но… Не сможет он нам помочь.

— Я ж и говорю: брешешь! — не унимался Кармошка. — Мне дядя про Абрашку сказывал, а он про всех знал. Думаешь, чего я с вами пошёл? Тебя за него принял, когда ты с замком сладил. А ты точно не он?

— Точно, — слышно было, что Казимир усмехнулся и тут же голос его стал строгим. — Но если ты, букашка архивная, ещё раз скажешь, что я брешу — шар тебе в голову вобью и заставлю светить изнутри. Понял?

— Понял, — обиженно буркнул мальчишка.

— Не понял, — уже мягче произнёс Казимир. — Другому я уже вбил бы. Теперь ясно?

— Ясно, ясно, — огрызнулся мальчишка, но на этот раз без обиды. — И почему тогда твой Абрашка не сможет нам помочь?

— Потому. Много будешь знать — людоед съест.

— Тогда мы — покойники, — вздохнул мальчишка. — Мне точно отсюда дороги нет. Даже ежели страшной клятвой поклянусь, что не видал, как они архивы поганят — не поверят. Официально от них научная делегация прибыла для изучения… как его?.. наследия Вольного города.

Последние слова его заглушил лязг ключа в замке. Одна железка пыталась подчинить себе другую, дёргалась, тыкалась и никак не могла повернуться в узком и тёмном отверстии. Несколько раз она исчезала и возвращалась вновь, голоса за дверью стали громче и раздражённее, а затем в дверь принялись колотить ногами, пробуя её на прочность. На наше счастье, она открывалась наружу, а изнутри края держал каменный свод. Какая-то мысль промелькнула у меня в голове, но шум спугнул эту мысль, оставив лишь едва уловимый след. Я подошёл и осторожно наклонился к замочной скважине. Через неё в помещение проникал тёплый и живой свет — наверное, свипыри принесли с собой зажжённые факела.

— Кармошка! — воскликнул я. — Ты говорил, что в архиве обитают покойники?

— Обитают, — откликнулся он. — Я с одной семейной парой знаком: до сих пор ходят, держась за ручки. А сами уже мумии давно — срам один.

— Почему срам? — удивилась Анфиска.

— Любовь до гроба я ещё понимаю, — важно произнёс мальчишка. — Но после?!

— Ничего ты пока в любви не смыслишь, — мечтательно вздохнув, произнесла девушка.

— Слушай, Казимир, — прервал я их диалог. — А ты можешь заставить…или какие там у вас отношения… упросить, уломать, объяснить… в общем, можно светящийся шар, что за дверью, отправить на поиск покойника? Если шар снова раскалится как сковорода и погонит покойного, тот должен сообразить, что его куда-то настойчиво приглашают.

— И чем нам жмурик поможет? — удивился возница. — Ещё и злой, как пустая пивная кружка.

— Выйти отсюда. Попробую его убедить помочь нам.

— Ха! Убедить жмурика. Да ты шутишь, наземец?

— Можешь или нет?

Возница заворочался в темноте.

— Да нет вопроса, командир. Только свипыри, пожалуй, дверь прежде взломают, чем жмурик притащится.

— Ну, так поторопись! И почему мы в потёмках сидим, лясы точим? Если мы в архиве Бата, так попросите шарик посветить и начнём искать то, зачем пришли!

— Какой ты грозный бываешь! — ехидно заметила Анфиска.

В незапамятные времена, когда реки текли вспять, а облака висели прямо над крышами домов, и можно было вызвать дождь, встав на цыпочки и дотронувшись до их мягкого и влажного вымени, люди и прочие существа, населявшие Землю, умирая, исчезали навсегда. Империя тогда простиралась от края до края Земли, и правили в ней Императоры династии Рю, самой первой и самой сильной династии в истории. Могущество Правителя было столь велико, что мог он взглядом сдвинуть гору, а мановением руки приказать морю расступиться перед собой. Лишь собственной жизнью не владел Император — в положенный срок умирал так же, как и последний бедняк. Правда, Смерть оказывала ему величайшую почесть: к другим она посылала слуг, а к Императору являлась лично.