Спастись от опасных мужчин - [90]

– И что случилось потом?

– Я несколько лет прожила в Стоктоне с приемной семьей. Моя жизнь с ними началась плохо, а закончилась еще хуже. Затем я оказалась в Дэвисе, с новой приемной семьей – с ними все было по-другому. Я прожила у них до поступления в университет, а когда уехала в Беркли, они помогали мне платить за обучение.

– А ваш брат?

– Брэндона отправили во Фресно, в строгую религиозную семью. К типам, которые всегда говорят ребенку одно и то же: «Ешь, что дают, или отправляйся в кровать». После того, что он пережил, это было для него самым худшим из всех возможных вариантов.

– А сейчас вашему брату лучше?

– У него тяжелая жизнь. Он пристрастился к наркотикам и стал наркоманом. Когда мне, а потом и ему исполнился двадцать один год, мы получили кое-какие деньги от продажи имущества наших родителей. Я купила здание, начала свой бизнес, а мой брат этого не сделал.

– А как ваши дела теперь, Никки? Вам не грозит опасность?

– Меня втянули в одно дело. Теперь мне надо как-то из него выбраться – у меня на это осталось меньше недели.

– Как вы будете это делать?

– Не знаю.

– Надеюсь, вы найдете способ разобраться с этим делом.

– Я тоже на это надеюсь. Если у меня получится, вы увидите меня на следующей неделе.

– А если не получится?

– Тогда вы, вероятно, больше не увидите меня никогда.

37

Я ела салат в новом популярном ресторане в Беркли и думала о лицах людей на фотографиях. Я смотрела на фотографии, относящиеся к IN RETENTIS, уже столько раз, что начала запоминать эти лица. Как и фотографии подозреваемых в терроризме, которые американское командование приказало напечатать на игральных картах, розданных военнослужащим после вторжения в Ирак. Интересно, были ли на тех картах какие-то из лиц, которые рассматривала я? Вряд ли. Вторжение произошло почти пятнадцать лет назад, а террористы, как известно, долго не живут. Наверняка те типы уже погибли, и на их место пришли другие, так же готовые отдать свою жизнь, чтобы убить тех, кто думает иначе. 1 ноября. Дни текут один за другим. До начала ноября осталось меньше недели. Что Карен хотела мне сказать? Что я упускаю из виду?

– Никки!

Я подняла взгляд и увидела Итана. Он пришел сюда с группой своих друзей. Я встала, чтобы поздороваться с ним, и тут же, чувствуя себя виноватой, вспомнила про вьетнамский ресторан. После всего, что произошло в тот вечер, наш разговор о свидании совершенно вылетел у меня из головы.

– Я вовсе не собиралась продинамить тебя в тот вечер. Мне очень жаль. Прости меня.

– Само собой. Нет проблем.

Но его тон явно говорил об обратном.

– И вообще, я сейчас с друзьями. Я просто увидел тебя и решил поздороваться.

Он направился обратно к прилавку с блюдами.

– Еще увидимся.

– Честное слово, я вовсе не стремилась вести себя как Памела Флиттон[61], – сказала я ему вслед.

Он был первым из всех парней, которых я когда-либо встречала, кто мог понять: я веду речь о героине романов Энтони Поуэлла.

Он повернулся ко мне с невольной полуулыбкой на лице.

– Не беспокойся, она разбила множество мужских сердец, а ты сокрушила только мое. До нее тебе еще далеко.

Сказав это, он присмотрелся ко мне, и его улыбка вмиг исчезла.

– Никки, что у тебя с лицом? Тебе плохо?

– Со мной все нормально, – сказала я.

Мне совершенно не хотелось говорить о моем лице, опухшем и покрытом синяками после моей недавней встречи с Виктором.

– Мне правда очень жаль, что я не смогла прийти, – продолжала я. – Мне помешала очень веская причина.

Мужчины с пистолетами в руках, поднимающиеся по лестнице моего книжного магазина. Виктор, сидящий на мне, такой тяжелый, что мне трудно дышать. Пальцы, тошнотворно рыскающие по моей коже.

– Эта причина как-то связана с кровоподтеками на твоем лице?

– Давай не будем об этом говорить.

Звук расстегиваемой молнии. Отдача пистолета в руку. Лицо Виктора, его глаза, с демонической яростью смотрящие на меня из красной от крови воды.

Итан сделал своим друзьям знак, чтобы они не ждали его.

– Тебя что, опять кто-то попытался ограбить?

– Перестань! Это нечестно.

Джозеф, стоящий над моим братом со шприцем в руке. Усталость и частый тупой стук, когда мы с Бастером волочили тяжелые тела по нескончаемым лестничным пролетам.

Итан кивнул:

– Извини. Ты права. Это нечестно. Послушай, Никки, ты мне нравишься, очень нравишься. Но если нам все время будет что-то мешать, возможно, нам просто надо признать это теперь, без обид, прежде чем наши отношения зайдут слишком далеко.

Мне стало муторно от справедливости его слов. Когда я заговорила вновь, мой голос зазвучал сдавленно:

– Все будет совсем не так. Мы будем проводить вместе столько времени, когда все будет нормально, что ты начнешь изнывать от скуки. Единственное волнение, которое будет нам грозить, – это если мы слишком заиграемся в настольную игру «Эрудит», соревнуясь в составлении слов из имеющихся в нашем распоряжении букв.

Смывание пятен крови с пола с помощью отбеливателя, выковыривание пуль из стен. Отстреленный большой палец ноги, застрявший в сливном отверстии ванны после того, как красная от крови вода вся вытекла.

Он не рассмеялся.

– Не думаю, что такое возможно. Ты попала в беду?