Спасительная любовь - [12]

На миг эта мысль доставила ей мстительную радость: он получил по заслугам за все, что сделал ей, — но жестокое чувство прошло, как это было всегда, осталась скорбь, которая всегда жила в его тени.

— Пока нет, — сказал Чемберс, прикладывая ладонь к залитому кровью лицу. — Пожалуйста, помогите ему, миледи. Он нуждается в вас.

— Не думаю, что он согласился бы с вами, — возразила Оливия. Она не двигалась и только сжимала руки, чтобы не поддаться желанию опуститься на колени. Обхватить руками это изуродованное тело, которому место в ее объятиях. Выместить на нем всю боль, которую он причинил ей, а потом зарыдать над ним. — Он прогнал меня, Чемберс. Он не оставил мне возможности усомниться, что я ничего не значу для него. И ничто не изменилось.

— Он нуждается в вас, — умолял Чемберс. — Его не должны обнаружить. Не в таком виде.

— В каком виде? — возразила она. — Так он оказался в армии. Попросите одного из гвардейцев помочь вам.

Она запнулась. Вдруг что-то мелькнуло в ее сознании. Гвардейцы, защищавшие эту ферму, носили ярко-красные мундиры с блестящими медными пуговицами. Он был в синем. Только кушак и обшлага были красными.

Она видела солдат в таких мундирах. Их было много, больше всего на поле к востоку отсюда.

— Что это за форма? — спросила она, молясь, чтобы это было ошибкой. — Не могу понять…

Но она поняла. Замолчала. Шагнула назад. Конечно же, она узнала ее. Они валялись вокруг нее, солдаты, сражавшиеся против гвардейцев, защищавших ферму.

Французские солдаты.

Джон Филипп Уильям Уиндем, потомок одного из старейших и славных английских родов, титулованный граф, лежал на английских позициях во французском мундире.

Ее муж был предателем.

Глава 3

Оливия отскочила.

— О Боже!

Французский мундир. Этого не может быть.

Она не видела Джека пять лет. С того самого дня, как он захлопнул за ней дверь и приказал своему управляющему выпроводить ее из Уиндем-Эбби.

Рядом ломал руки Чемберс.

— Я не знаю, что случилось, миледи, это правда.

Оливия не могла сдвинуться с места. Ее подруга была где-то рядом, искала среди мертвых своего отца. Ее враг был в Брюсселе, выжидал, чтобы напасть снова. Она стояла перед человеком, которому когда-то обещала уважать его и повиноваться ему, и на нем был мундир, который обличал его как предателя.

— Пожалуйста, миледи, — умолял Чемберс. — Он нуждается в вашей помощи.

— Вы снова ошибаетесь, Чемберс, — сказала она, все еще не в силах отвести глаза от своего мужа. — Я больше не жена ему. — Она указала на мужчину, который когда-то владел ее сердцем. — Он дошел до этого.

Пять лет она выживала без какой-либо помощи от него. Прошло пять долгих, ужасных лет, пока она не решила, что в конце концов освободилась от него. Ее рука инстинктивно легла на спрятанный под платьем медальон.

— Видит Бог, — сказал Чемберс, — я представления не имею, как он оказался здесь. Я получил записку, что он будет ждать меня здесь. Когда я нашел его, он был уже таким, каким вы его видите. — Чемберс указал на него рукой. — Никто не должен найти его в таком виде.

— Вот как? — спросила Оливия. — И вы думаете, что я буду помогать ему? В память о Тристраме?

Тристрам, милый Трис, он умер на рассвете на заброшенном пустыре, и никто, кроме нее, не оплакал его.

— Предлагаю вам обратиться к кузену Джека Джервейсу, — сказала она, по-прежнему с трудом удерживаясь от того, чтобы не броситься к раненому. — В конце концов, он ваш новый хозяин.

Чемберс пристально смотрел на нее.

— Вы в самом деле думаете, что мистер Джервейс — тот человек, который стал бы помогать ему сейчас?

Оливия зажмурилась, вцепилась руками в юбки, чтобы они не разлетались. Конечно, Джервейс не станет помогать. Джервейс поспешит сообщить всему миру — разумеется, с видом крайнего сожаления, — что его кузен, граф, был найден при обстоятельствах, свидетельствующих о его предательстве.

«Его мать была француженкой, знаете ли», — сказал бы он, печально качая головой. Этого было бы достаточно, чтобы вынести Джеку приговор.

Сердце у нее оглушительно стучало. Виски словно сжимал обруч. Как смеет Чемберс просить ее о помощи?

Но когда-то она так сильно любила Джека. Считала чудом, что он попросил ее руки, она ведь всего-навсего дочь викария, который полностью зависел от отца Джека. Она прожила с Джеком одиннадцать месяцев, а следующие три года молилась, чтобы он пришел в себя и вернул ее домой.

Но с тех пор она поумнела. Он не изменил своего отношения к ней. Он не изъявлял намерения просить у нее прощения. У нее не было причин помогать ему.

— Вы в самом деле не знаете, как он оказался здесь? — спросила она.

— Записка, которую он прислал мне, была первым известием от него за два года.

Она кивнула, пытаясь справиться с охватившим ее гневом.

— Что нам делать? — спросил Чемберс, как если бы она уже согласилась помогать ему.

Она не могла. Она уже стояла на самом краю. И она не сможет уйти.

— Снимите с него этот проклятый мундир, — вырвалось у нее.

Неожиданно она оказалась на коленях и дотронулась до щеки Джека. Боже, разве она сможет оживить его?

Она подняла глаза и увидела, что Чемберс стоит и смотрит на нее. Может быть, удивляется ее словам. Ей было не до него. Приложив пальцы к шее Джека, она ощутила пульс.