Спасенный рудник - [3]

— Ну и ну… А чем же все это кончилось?

— А' вы послушайте. Однажды по каким-то делам приехал к нему председатель соседней большой старательской артели, добывавшей золото. Оба вместе вышли из конторы. «Князь» уселся в свою повозку вроде тачанки, запряженную тройкой. Кучер услужливо застегнул полог, тряхнул вожжами — поехали! Председатель артели замешкался со своей парой лошадей и уступил дорогу. В этот час по единственной улице поселка строителей шла смена. Люди поглядывали на директора, развалившегося в экипаже. Они видели эту картину каждый день, но привыкнуть, видимо, все еще не могли. Вдруг все обернулись на резкий свист. Председатель артели легко обошел директорскую тройку, осыпав комьями грязи и кучера, и седока. Народ хохотал без удержу. Тройка помчалась вдогонку, но артельную пару догнать не сумела.

— Обставил, выходит, председатель!

— Главное было позднее, — продолжал Тарасов. — «Князь» после этого дня три не появлялся на работе, сказался больным, а на деле отправился к председателю артели. Вскоре заговорили, что рудник продает артели новый трактор в обмен на рысака орловской породы…

— Так ведь там пара была?!

— Наверное, и второго бы выменял, да не успел.

— Силен гусь! — усмехнулся Польников.

— Меновая возмутила всех на руднике. А тут как раз подоспело какое-то очередное общее собрание. Директор, окончив доклад, сразу заторопился уходить, но его какой-то старикан остановил вопросом: «А что ты теперь менять собираешься, мил человек? Трактор-то на коня сменял… Может, тебе еще что приглядится?» Зал сразу наполнился гулом. Раздались возгласы: «Верно!», «Отвечай!» Директор было закричал: «Не позволю, безобразие!» Да его остановил секретарь райкома партии: «Верно, что безобразие. Хотя вопрос и не понравился докладчику, думаю, отвечать ему придется». Зал сразу затих. Отвечать пришлось. Собрание кончилось далеко за полночь. Был момент, когда директор заявил: «Буду просить, чтобы меня уволили». Но ему ответили: «А кто тебя отпустит. Особливо после бани. Сумел кличку князя заслужить, так теперь звание товарища заработай».

— Ну и как же теперь этот директор? — поинтересовался Польников.

— Человеком стал.

— А рудник?

— Один из участков кончают строить. Вот-вот пустят.

За окном несколько далеких огней разорвали темноту. В них угадывалось небольшое селение. Спутники замолчали, и, когда огни скрылись за поворотом, заговорил Польников.

— Еще мальчишкой дома, в Питере, и на улице, и на заводе видел я, что, если человек один, ничего у него не выходит. Сколько раз позднее в том же убеждался в тайге! Пойдешь вместе — найдешь, в одиночку — пропадешь. Вот так и у вашего директора получилось.

— Это, конечно, так.

— Но особенно плохо, когда вокруг такого князька заведется соответствующая гниль — всяческие прихлебатели. Хотя бывают типы и пострашнее.

— В каком смысле?

— В самом прямом. Неужели вы думаете, что за полтора десятка лет Советской власти у нас исчезли все недруги?

— Разумеется, нет.

— Вот вам пример. Безразлично, к каким местам он относится. Представим себе, прииск или рудник вроде ленского «Чайничка» давал, давал золото, а после революции сразу отказал. Был там коммунист Кайранский, мечтал о новой жизни. Начал народ поднимать, прииск чтобы восстановить. Убили белобандиты… Да и одного ли такого. Много воды утекло, пока укрепилась новая власть. Стали откачивать затопленные шахты, ремонтировать оборудование, строить поселки. Глядишь, и золото пошло. И это там, где недавно царил абсолютный произвол хозяина-золотопромышленника, а высшим блаженством считалась беспробудная пьянка… Вы улыбаетесь, товарищ Тарасов?

— Мне вспомнились типы из повести Мамина-Сибиряка.

— Ну я-то знаю и более близкие времена, — продолжил Польников. — Приехал, помню, впервые на Алдан. С трудом добирался до приисков. Тогда эти места только начинали осваивать. Зимником, ледяной дорогой, шли люди. Чаще всего пешком с котомкой за плечами. Как начались встречи с этими «каликами перехожими» от маленького разъезда Большой Невер, на Амурской железной дороге, так до самого Центрального стана все шестьсот пятьдесят километров не прекращались. Но тех, кто уже успел поработать на приисках, можно было отличить от новичков с первого взгляда.

— По шхерам? — не удержался Тарасов.

Вот именно, по завернутым голенищам сапог. Так что они превращались в гармошку высотой до середины голени, даже если это полуболотные сапоги. Но еще больше по широченным старательским штанам. Шикарность штанов там определялась по количеству затраченного на них товара. Как говорили портнихи, по числу полотен. Пояс к ним тоже делался из целого куска материала, который просто наматывался на талию, пока не получался слой вроде корсета.

— Этакий парадный костюм кое-когда можно встретить и на алтайских рудниках, — заметил Тарасов.

— Так вот, — продолжал Польников, — въезжаем мы в поселок, а навстречу толпа валит. Возчик наш в сторону, на обочину. Смотрим, среди толпы идет пошатываясь здоровенный парень в сапогах с отворотами, слева от него гармонист, конечно еле можаху, с другой стороны двое тащат подносы с кружками, с выпивкой, мисочки с какой-то закуской. А впереди еще двое парней от целого куска цветастый ситец разматывают, вместо ковра. Дело как раз было к весне. Оттепель. Лужи на грязном снегу. Позади процессии женщины из-за ситца, по которому прошагали десятка три пар сапог, чуть ли не в драку.