Спасенный рудник - [21]

— Забавный вы человек. Не я первый, не я и последний. Многие придумывали — кто теории разные, кто молитвы, кто колдовство, чтобы кусты отыскивать: Вот, например, золотопромышленник Хотимский, говорят, даже однажды цыганскую гадалку из Москвы привозил к себе на рудник. Только все это без толку. А я, батенька, об этих кустах самому Владимиру Афанасьевичу Обручеву рассказывал, когда он по приглашению к нам приезжал.

— Ну и что же? — заинтересовался Тарасов.

— Давно это было. Но помню во всех деталях. Как сейчас… Стоим мы, знаете, посреди зала в семипалатинском ресторане. Поднесли какое-то вино, предложили общий тост. Мы с ним чокнулись и выпили. Вокруг нас собрались гости, и я начал рассказывать про свои кусты. Заинтересовался Владимир Афанасьевич, отошли мы с ним в сторону. Он меня минут пять допрашивал.

— И ничего не порекомендовал?

— Не помню. К концу банкета я был сильно того-с… и все вылетело из головы, а встретился еще раз, переспросить не удалось. Кстати, и банкет был оплачен мной, и как раз за счет очередного куста. Все об этом знали. Говорили, что куст показался как раз вовремя, а сам гость предложил тост, чтобы кусты встречались почаще и покрупнее.

— Значит, консультация профессора на банкете оказалась безрезультатной, — заключил Тарасов.

Выбрав полянку с высокой и свежей травой, путники остановились, выпрягли лошадь, а сами уселись на дерево, сваленное бурей. Старик, раньше чем устроиться на импровизированной скамье, несколько раз обошел ее, постучал палкой, старательно примял траву.

Тарасов понимающе заметил:

— Таежник опытный, а змей побаиваетесь.

— Просто не люблю. Слишком часто с ними встречался.

— Но ведь дерево еще свежее. Смотрите, даже ветви не засохли и трава под ними примята. Наверное, его и свалило всего дня два назад, не больше. Откуда же здесь змеи.

— Плохо вы, батенька, их повадки знаете. Это как-никак Алтай, места змеевские. Недаром рудник есть — Змеиногорск, до него тут рукой подать.

— Да. Природа там, пожалуй, такая же.

— Конечно, если бы дерево было только что свалено и на голом месте, опасность встречи с этим пушным сырьем была бы меньше;

— Почему пушным?

— Контора-то по приемке шкурок одна и для лисы, и для змеи. Вот так и называют охотники. А здесь местечко влажное, прохладное. Трава великолепная, только им и устраивать гнезда, а гнилушка совсем необязательна.

— Постойте, разве змей заготовляют?

— Лозунгов на этот счет я не замечал. А зря. Еще недавно змеиный промысел был делом прибыльным. ' Шкурка у змеи замечательная — красивая и прочная. Но требует особой выделки. Умелый мастер так сделает— красота, загляденье и износа не будет.

— Простите за малограмотность. Но куда же такая шкурка идет?

— Как куда! А на обувь дамскую, для верха, конечно, на разные изделия. У меня, например, был жилет змеиной кожи. В Питере одному франту подарил.

Прошло несколько минут. Оба собеседника, занятые собственными мыслями, молчали, пока Тарасов не обратился к Часовникову с новым вопросом.

— Ну ладно. Со змеями разобрались. Но как же с вашими кустами. Очень уж они меня заинтересовали.

— Дались вам, батенька, эти самые кусты. Какой там может быть порядок. Неужели вы не знаете, как в россыпях богатые кочки находят. Работают, работают, россыпь наибеднейшая, и вдруг кочка. Какие же там законы?

— Эге! — обрадовался Тарасов. — Тут вы неправы. Разве во всех россыпях встречаются кочки?.

— Всякое бывает. Но как только в почве[7] россыпи есть какие-то углубления, так в них набивается золотоносная глинка. Вот так, смотрите, — и он принялся рисовать палочкой по земле разрез воображаемой россыпи. — Вот это постель россыпи. Почва коренная, плотик.

Выше идут пески, То есть все, что содержит золото, пусть это сплошная галька, щебень, песок, глина — все равно, лишь бы выгодно было мыть. Еще выше — торфа, все то, что не содержит промышленного золота; ну а совсем сверху, где травка растет, так и это торфами называют.

— К чему вы все это изобразили? Термины я знаю. А дальше что?

— Не обижайтесь. Я просто хотел вам показать, что предусмотреть кочки невозможно. Натащит водой металла в ямку — вот и кочка. Нашел — твоя, прозевал — смолчит, сама не покажется.

— При такой постановке вопроса и мне придется заняться рисованием.

— Ну-ну. Не обижусь.

— Представим себе, что постель россыпи сложена разными горными породами. Вот здесь тонкослоистыми плитками сланцев, да еще стоящими навстречу течению. Здесь песчаниками, дальше известняками, а потом опять хоть теми же песчаниками или гранитами.

— Хорошо.

— Что же, по-вашему, во всех частях такой россыпи можно рассчитывать на находку кочек с богатым золотом?

— Зачем же. Совершенно ясно, что хорошие ямки могут быть вот здесь и в известняке. Они если начинают растворяться, то иной раз целые пещеры получаются. На Балканах я не бывал, так что в настоящие карсты не лазил; но вот Кунгуры на Урале из интереса посетил, еще юношей.

— Значит, договорились. Особенно если прибавить, что в сланцах они будут обязательно, а в известняках — в зависимости от плотности породы, ее разрушенности и тому подобного.

— Согласен. Ну и что же?