Спасенный рудник - [19]

Разговор начался с погоды, повертелся вокруг особенностей рельефа Прииртышья, перспектив сельскохозяйственного года, прошлого и будущего Усть-Каменогорска и наконец как-то сам по себе перешел на вопрос о целях их поездки.

— Очень хорошо, что наш маршрут выпал в эти места, здесь давно следовало побывать, — шепелявил Часовников.

— Ну и почему же вы не побывали? — спросил Тарасов.

— Сколько раз предлагал. Мне самому было интересно. У меня тут, знаете ли, разведка была, фабрику бегунную строил, а вот не помню результатов, хоть убейте.

— Я читал все ваши докладные, там ничего о таких разведках не сказано.

— Так, батенька, разве о собственном стыде пишут; Я же не помню, чем все здесь кончилось, а десятника, который работал тут, с тех пор так и не видел.

— Как же это так, Владимир Иванович, разведки вели, фабрику строили и не знали результатов? Не верится.

— Какая там фабрика! Пару бегунов или даже пару чаш я старался посылать на любую разведку. Вернее, знаете ли… оборудование несложное. Два или три чугунных колеса работают от центральной оси, бегают по чаше из хорошего листового железа с чугунным или стальным полом, давят руду, измельчают в порошок и выбрасывают на шлюз, покрытый листами с амальгамой. Есть золото, так оно тут и останется, разведку оправдает, хотя бы частью, а нет так нет. Кроме. Всего фабричонка разведкам солидность придает.

— Все это, может быть, и верно, но почему так легко забылись результаты этой разведки?

— Тогда они у меня велись сразу в нескольких местах. Работали десятники, сам же я был занят Другими делами.

— Вот так так!

— Да-с. Вы ведь еще очень молоды, Михаил Федорович, прежней горной жизни не знаете. Многое вам может казаться странным. Хотя мне говорили, что вы даже историей золотой промышленности Алтая занимаетесь. В наше время это редкость.

— Что именно?

— Ну такое увлечение, да и история рудников здешних неужели так интересна?

— Очень. Только слишком мало сохранилось документальных сведений.

— А, наверное, вы и не думали никогда, что придется с живыми золотопромышленниками встретиться, служить вместе, да еще вместе на одной лошаденке по общему делу ехать…

— Почему же!

— Так вот, уважаемый, в те дни, когда здесь шла разведка, я, понимаете ли, чрезвычайно и небезуспешно увлекался винтом.

— Чем, чем?

— Игрой в винт, в карты.

— Но, мне помнится, Владимир Иванович, вы не раз говорили, что чуть ли не всю жизнь отдали разведке и именно этим отличались от других золотопромышленников.

— Как вам это лучше объяснить… От слов своих я не отказываюсь. Разведку я действительно любил, главным образом потому, что в ней всегда есть риск, даже игра. А я всю жизнь провел в игре или в карты, или на разведках.

— Постойте. У вас же были действующие золотые рудники.

— Добычей на любом руднике у меня занимался управляющий. Сам же я любил тайгу, охоту, поездки к вольным разведчикам, споры о столбах, о новых участках… Праздники таежные. Конечно, если в это время не было какого-либо другого увлечения. Риск, знаете ли, щекочет…

— И только?

— Нет, почему же. Я, например, всегда очень верил, что мне когда-нибудь сильно подвезет. Не скрою. Время от времени везло. Деньги бывали, и не очень малые. Но хватало ненадолго.

— Как же так?

— Очень просто! Не успеешь приехать в Питер — появляется куча друзей. Дамам представляют: «Знакомьтесь, алтайский золотопромышленник, господин Часовников!» Правда, царствующему семейству представлен не был. Другие удостаивались… Конечно, рестораны, балы, прогулки. Приходилось и преподносить, и платить. Но я чувства достоинства никогда не терял. Вижу, что дело швах, переводов больше не поступает, сразу нанимаю шикарный выезд. Проводы в ресторане. Оркестр на площадке перед вагоном… Однажды только до Твери хватило на билет первого международного класса, а там до самого теперешнего Новосибирска ехал товаро-пассажирским, черным Хлебом питался и варенцом. Дальше на перекладных надо было ехать, да еще и через такие места, где золотопромышленника Часовникова все знали. Пришлось занять кое-что у знакомого купца. Вот-с… Но достоинства не уронил и из Питера выехал блестяще.

— Действительно. Трудно понять, — заметил Тарасов. — Вы мне все время казались культурным человеком, хотя и не нашего времени. А сейчас рассуждаете, как старатель с Алдана из старого анекдота, работавший всю жизнь, что бы хоть один раз на двое суток, владивостокский ресторан «Золотой Рог» откупить.

Часовников тихо засмеялся.

— Ну, знаете ли, Михаил Федорович, это уж вы чересчур.

— Но разве вы не мечтали о богатом золоте, а найдя его, не стремились пошикарнее кутнуть?

— «Однако масштабы, знаете ли, иные. Да и вкус не тот, все же… Интересы, запросы… Я в императорском Мариинском театре по три ложи сразу откупал, а после спектакля в лучшем питерском ресторане по моим вкусам зал накрывали…

— А зеркала в ресторане не били?

— Не приходилось, — совершенно серьезно ответил Часовников.

— Да. Вкусы и запросы у вас были, конечно, несколько иные, чем у того старателя. Но разница, пожалуй, только в масштабах.

— Не забывайте, Михаил Федорович, что я горному делу все же во Фрайбурге обучался, в Германии. Родители настояли. Правда, несколько не закончил курс. Померли батюшка мой и изволили завещать мне немедленно вернуться домой, чтобы приступить к управлению делом.