Спасенная любовь - [23]

Его мир трещал по швам.

— Помнишь тот первый раз? — спросила Корделия. Она слишком устала, чтобы спорить с ним о том, притворяется она беременной или нет.

— Я помню.

— Мы были на пляже. Ну, тогда мы не были особенно осторожны, не так ли?

— Я… Господи… я… Мы… Нет, я рисковал. Я рискнул. — Он покраснел, заново переживая каждую секунду этого умопомрачительного опыта. Он был так возбужден, а она лежала там, соблазнительная, как сирена, и он думал… что все обойдется.

Нет, это ложь. А правда состояла в том, что он вообще не думал. Ее тесное горячее лоно, невероятная эрекция, невозможность контролировать возбуждение — и он взорвался внутри ее.

— Ты появляешься ни с того ни с сего… Естественно, я бы хотел получить подтверждение…

Корделия пожала плечами:

— Зачем мне было ехать сюда, чтобы лгать тебе? И это притом, что все легко опровергнуть? — Она вздохнула и опустила глаза. Головокружение прошло, и впервые с тех пор, как она узнала, что беременна, в голове у нее прояснилось. — Произошедшее между нами было ошибкой, — тихо сказала она. Лука был так невероятно красив, что Корделия с трудом заставила себя оторвать от него взгляд, чувствуя, что разум пытается вовлечь ее в жестокую игру-путешествие по волне памяти, чего она не хотела позволять. — Ты ворвался в мою жизнь, и я думала, что это начало перемен. Экстраординарный характер обстоятельств, которые привели тебя в наш дом, и тот факт, что ты был… ты отличался от всех и всего, что я когда-либо знала и видела, — все это подрывало принципы, по которым я раньше жила. Я жаждала приключений, и вдруг появился ты, совсем другой, но в чем-то очень на меня похожий. Такой близкий и открытый. Признаюсь, мне было немного грустно, когда ты уехал, Лука… — Она сделала паузу и глубоко вздохнула: — Не могу сказать, что мое достоинство совсем не было затронуто… но не настолько печально все складывалось, чтобы мне понадобилось немедленно устремиться сюда в попытке соблазнить тебя снова и заставить вступить в отношения.

Лука нахмурился. По сути своей это объяснение не было для него оскорбительным, хотя он никак не мог взять в толк, почему все это его так задело.

— Но ты сказала…

— Это понятно, — задумчиво произнесла она. — Ты был моим первым мужчиной.

— Твой первый мужчина? — Лука едва сдержал смех, потому что в его мире девственницы были так же редки, как зубы у курицы, но потом вспомнил, как чувствовал тесноту ее лона. Какая она была скованная и застенчивая, одновременно нетерпеливая и робкая. — Но если бы я знал…

— Нет смысла говорить об этом, — отмахнулась она. — Я пришла сюда просто потому, что считала: ты должен знать. И уж никак не думала, что буду сидеть здесь и объяснять ситуацию парню, который собирается связать себя узами брака с другой женщиной.

Лука неловко заерзал на стуле. Он подумал об Изабелле и о разрушенном будущем.

— Какая незадача, — пробормотал он.

Корделия покраснела.

— Не для тебя, — холодно ответила она.

— Как так?

— Я ничего у тебя не прошу. Я планирую вернуться в Корнуолл и, конечно, если ты когда-нибудь захочешь приехать и увидеть своего ребенка, не стану возражать, но это все, что я жду от тебя.

— Ты шутишь, да? — недоверчиво спросил он.

— Нет, Лука, это серьезно. На самом деле в ту минуту, когда я услышала, что ты вот-вот женишься…

— Никто еще не произнес брачных обетов! Изабелле всегда было суждено быть моей женой. Сейчас мне тридцать четыре года, и время пришло. Это скорее данность, чем договоренность с фиксированной датой.

— Не важно. Факт остается фактом: в ту минуту, когда ты рассказал мне об… об… Изабелле… — Корделия едва смогла выговорить это имя, — я приняла решение уйти, ничего не сказав, но потом этот обморок… и, когда ты предложил мне бренди, я подумала о ребенке, и все случайно вышло. Но я не собираюсь портить тебе жизнь. Я возвращаюсь домой, и, как уже сказала, ты можешь делать все, что захочешь. — Корделия начала подниматься с дивана.

— Ты никуда не пойдешь, — процедил Лука сквозь зубы.

— Я в порядке. Я больше не упаду в обморок, поверь мне. Я совершенно здорова.

— Повторяю, ты никуда не пойдешь. Ты не можешь сбросить бомбу в мою жизнь, а потом заявить, что собираешься уйти как ни в чем не бывало.

— Мне не нравится слово «бомба».

— И мне не особенно нравится идея стать папочкой после трех недель знакомства с женщиной, но вот оно, пожалуйста. Ты сейчас сядешь, и мы… обсудим, как будет дальше развиваться этот сценарий.

Отцовство для него всегда было чем-то смутно маячившим на горизонте. Естественно, у него должен быть ребенок, желательно сын. Все это часть его жизненного плана. Брак с Изабеллой и объединение двух великих итальянских семей. Потом ребенок, наследник престола, так сказать. Изабелла сделает то, что от нее ожидают, и ничего сверх этого. Они были едины в том, что касалось их будущего.

Все заранее спланировано, с точностью выверено. Никаких эмоций, и ему это нравилось. Он не верил, что можно увлечься. Любовь и весь хаос, который она влекла за собой, никогда его не прельщал. Он много чего повидал. Ничего хорошего не происходило с теми, кто позволял эмоциям порабощать себя и заставлять двигаться в том направлении, куда они решили вас доставить. Его отец позволил эмоциям властвовать в своей жизни. Его бывшие жены… постоянные потрясения, крики и слезы, месть, рожденная разорванными отношениями… Это ужасно.