Спасенная любовь - [21]

На секунду, всего лишь на секунду, Корделия почувствовала его замешательство и даже испытала прилив сочувствия к человеку, попавшему в ловушку своего высокого происхождения, затем ее сочувствие исчезло, и она ожесточилась, потому что оказалась в безвыходной ситуации, а он ей солгал.

— А ты… любишь ее?

— Любовь? О чем ты говоришь?

— Я просто задаю вопрос.

— Любовь не имеет к этому никакого отношения.

— Бедная женщина.

— Изабелла? — В его голосе прозвучало удивление.

— Она знает, во что ввязывается?

— Мы отлично подходим друг другу.

Это было данностью. И все же его мысли снова вернулись к тем пьянящим трем неделям, когда он был обычным человеком, не обремененным никакими обязательствами, вольным наслаждаться жизнью во всей ее удивительной простоте.

Взгляд у Корделии был такой, словно она не узнавала человека, сидящего перед ней. Она слышала его, но перестала воспринимать то, что он говорил.

Лука собирался жениться. На пальцах еще не было колец, но то, что они с Изабеллой поженятся, он знал, когда занимался с Корделией любовью. Для него это было просто хорошим сексом, что-то случайное, проходящее, тогда как она, уверяя его, что принимает правила игры, в глубине души надеялась на большее.

Может быть, он не любил женщину, которой суждено было носить его кольцо на пальце? Но когда говорил о ней, в его голосе звучала нежность, и он сам не понимал, что эта привязанность всего лишь в одном ударе сердца от любви.

Во всяком случае, это было куда больше, чем он чувствовал к ней.

Корделия задумалась о ребенке.

Сказать ли Луке о беременности? Корделия плохо соображала, и теперь это ясно поняла. Она лелеяла пустую надежду вернуть то, что между ними было. Возможно, казалось ей, он обрадуется ребенку, которого она носит под сердцем. Теперь Корделия чувствовала смятение, фантазии о счастливом будущем рассыпались в прах, и она отчаянно хотела уйти.

Она не откроет ему сейчас свою тайну. Но не станет прятать ребенка, и, если Лука захочет встретиться с ним, она не помешает. К тому времени Лука будет счастливо женат и ребенок, которого он невзначай зачал, ошибка молодости, случившаяся еще до женитьбы, не покажется такой катастрофой, как сейчас.

Корделия встала, стремясь уйти. Ее сильно качнуло. Она ухватилась за спинку стула, чтобы не упасть, и не сводила глаз с двери, смутно сознавая, что не может сделать ни шага.

— Корделия!

Она подняла глаза и увидела, что Лука стоит прямо перед ней и взгляд его наполнен беспокойством. Он взял ее за плечи.

— Ты бледна как полотно. Посмотри на меня, — скомандовал он. — Я хочу, чтобы ты снова села. Ты ела что-нибудь сегодня? Я понимаю, что все это стало для тебя шоком, но не вижу смысла что-то скрывать, давать тебе ложную надежду.

— Оставь меня в покое, Лука. Я просто хочу уйти. Мне не следовало приходить сюда.

— Если бы все было по-другому… — сказал он. — Время, которое мы провели вместе, было для меня особенным.

— Я очень рада это слышать, — язвительно заметила Корделия. Она чувствовала себя лучше, но голова все еще кружилась.

Он ослабил хватку и, когда их глаза встретились, стал нежно и рассеянно массировать ей плечо рукой, медленными ритмичными движениями, которые словно током стреляли в каждое ее нервное окончание. Ее тело предательски реагировало на его прикосновения.

Корделия хотела сделать шаг назад, чтобы разорвать возникшую между ними связь, но просто не смогла этого сделать. Ее ноги были словно прибиты гвоздями к полу. Даже дышать стало трудно.

— Я никогда не испытывал ничего похожего ни с какой другой женщиной, — сказал он резким полушепотом. — Я никогда не хотел другой женщины так, как хотел тебя. — Его взгляд упал на ее сочные губы, он очертил кончиком пальца контур ее рта.

Корделия почувствовала, что он собирается поцеловать ее. Она видела это по кипящей силе его голоса, его взгляду. Это было последнее, чего ей хотелось, но она непроизвольно содрогнулась всем телом, когда его губы коснулись ее рта, сначала нежно, а потом приникли с нарастающим голодом.

Корделия прижалась к нему, такому знакомому и такому желанному.

Он был ее первым и единственным любовником, и его совершенное тело всегда вызывало у нее такой трепет, что он, бывало, смеялся над ней.

Она отстранилась от его всепоглощающей ласки. Ее била дрожь.

— Я должна идти, — пробормотала она.

— Я все еще хочу тебя.

— Ты практически женат! — Корделия бросила на него взгляд, полный укора.

«Интересно, как выглядит его невеста? — подумала она. — Может быть, там и посмотреть не на что», — и тут же возненавидела себя за то, что позволила мыслям отправиться по этому безжалостному пути.

Поскольку Лука вряд ли мог отрицать эту реальность, он тактично промолчал.

Вкус губ Корделии все еще оставался на его губах, будоража мысли. И легкая дрожь, пробежавшая по ее прекрасному телу, и прядь белокурых волос, выбивающаяся, чтобы коснуться щеки. Он так сильно хотел дотронуться до нее, что ему пришлось сжать кулаки.

— Ты влюблен в нее? — прошептала Корделия, ненавидя себя за этот вопрос и в то же время желая получить ответ, даже если он окажется таким же болезненным, как удар ножом в живот.