Спасенная любовь - [22]

Лука молчал. Какой смысл идти по этой дороге?

— Этот вопрос неуместен, — наконец сказал он, когда Корделия взглянула на него огромными обвиняющими глазами.

Корделия пожала плечами. Снова нахлынуло головокружение. Он, конечно, любил эту женщину, просто не хотел признаваться, ибо это было бы неопровержимым доказательством того, что он вел себя не лучшим образом. Картина складывалась малопривлекательная. Он отправился в плавание на своей дорогой игрушке, чтобы испытать последнее приключение в качестве свободного человек, прежде чем связать себя узами брака. Она случайно попалась ему на пути, и он подумал: почему нет?

Она совершенно неправильно его поняла. И знала, что не сможет дольше применять к нему презумпцию невиновности. Тот факт, что он отказывался отрицать, что женщина, с которой он был помолвлен, не более чем просто удобная жена, говорил сам за себя.

Она должна поскорее выбраться из его огромного дворца, потому что эти стены давили на нее, вызывая тошноту.

Она подумала о ребенке внутри себя и о той ужасной ситуации, в которой оказалась, и вдруг почувствовала, что падает. Ощущение было своеобразное.

Казалось, она покинула собственное тело и смотрит на себя со стороны.

Ее плечи поникли, а затем обмякло все тело, и она стала медленно оседать на пол, как марионетка, у которой обрезали веревочки.

Лука поймал ее прежде, чем она упала. Даже когда у нее ненадолго помутилось сознание, она чувствовала его руки, пока он переносил ее на диван.

Ее глаза распахнулись, и она отпрянула, потому что он был так близко, что его запах заставлял чувствовать слабость во всем теле.

— Тебе стало плохо, — сказал он.

Корделия попробовала сесть, но он мягко удержал ее, тревожно вглядываясь в лицо.

— Не нужно пока вставать. Я не хочу, чтобы ты снова упала в обморок.

— Я никогда не падаю в обморок.

— Я собираюсь поспорить с этим утверждением, учитывая, что сейчас едва поймал тебя. Полежи-ка здесь. Я вернусь через пару минут.

Прежде чем уйти, он посмотрел на нее, как будто желая убедиться, что она повиновалась.

Как бы ни хотелось Корделии добраться до двери и поскорее уйти, она чувствовала себя слабой, словно котенок.

У нее случился обморок. Он был прав. Корделия вздохнула и легла на спину, закрыв глаза, и открыла их только тогда, когда услышала мягкий звук шагов возвратившегося Луки.

В руке он держал стакан с янтарной жидкостью. Он сел на самый краешек дивана и осторожно просунул руку Корделии под голову:

— Тебе нужно это выпить.

— Что это? — прошептала она.

— Бренди. Это поможет.

Корделия склонила голову набок.

— Выпей, ты сразу почувствуешь себя лучше, а потом я позабочусь о тебе. Устрою здесь на ночь. Я знаю, что это, вероятно, не то, чего ты ожидала, отправляясь сюда, но… как я уже сказал…

— Я ничего такого не пью.

— Ради бога. Я пытаюсь тебе помочь. Ты смертельно бледна!

— Я не могу пить бренди! — Слова вырвались прежде, чем она успела их обдумать.

Лука озадаченно уставился на нее:

— А почему бы и нет?

— Потому что это не самая лучшая идея…

— Но почему?

— Потому что я беременна.

Она не хотела этого говорить. Приняла такое решение, как только услышала о его предстоящей помолвке с женщиной, которая была для него идеальной парой, но здесь, на диване, с ногами как желе, уставившись в стакан с бренди, это признание не получилось удержать.

Тишина, густая от невысказанных вопросов, повисла между ними. Лука уставился на нее прищуренными, недоверчивыми глазами. И она не могла его за это винить.

— Кажется, я неверно расслышал, что ты сейчас сказала.

— Мне очень жаль, Лука. Я пришла сюда не для того, чтобы пытаться воскресить отношения с тобой, потому что обнаружила, как ты богат, и не потому, что по глупости решила, что просто не смогу еще минуту прожить без тебя. Прошу прощения, если задела твое самолюбие. Несколько дней назад я узнала, что беременна, и подумала, что… должна сказать тебе, что ты станешь отцом.

Тишина продолжала сгущаться. Корделия не могла смотреть на него.

Она боялась увидеть на его лице ужас.

— Ты лжешь, — хрипло сказал Лука. — Это не может быть… правдой.

Корделия украдкой взглянула на него. Он был пепельно-бледен, невидящий взгляд устремлен в пространство. В его голове разворачивался кошмарный сценарий.

Он вскочил с дивана и стал расхаживать по комнате.

Его движения на этот раз были лишены своей обычной грации.

Все еще задыхаясь, Корделия села и глубоко дышала, чтобы успокоиться.

Нервные шаги Луки вызывали у нее головокружение.

— Я тебе не верю, — наконец сказал он, подтащил стул к дивану и сел в поле ее зрения, будто собрался вести допрос. — Не может быть. Мы… были осторожны. Мы предприняли все необходимые меры предохранения. Это не может быть правдой.

Он смотрел на нее, и Корделия почти видела, как работает его мозг. Она не удивилась, когда он прямо спросил:

— Это уловка, чтобы вытянуть из меня деньги? Если это так, то ничего не получится.

— Мы опять к этому вернулись, да?

— Фальшивая беременность — самый старый трюк.

Но она не лгала. Корделия была до боли честная, и, если она проделала этот путь, чтобы сказать ему, что носит его ребенка, значит, это его ребенок.