Спасение Рафаэля Сантьяго - [9]

— Ты очень хороший.

— Для меня уже невозможно быть хорошим, — твердым голосом произнес Рафаэль. — Если бы я все еще был хорошим и храбрым, то сделал бы то, что захотела бы моя мама, узнав правду. Я бы вышел на солнце и покончил со своей жизнью. Но я эгоистичное, злое, бессердечное чудовище и все еще не хочу сгореть в адском пламени. Я хочу увидеть свою м-маму, и я увижу. Увижу. Увижу!

Магнус кивнул.

— Что, если бы Бог мог тебе помочь? — мягко спросил он.

Он практически сказал: «Что, если все, во что ты верил, неверно, и тебя по-прежнему можно любить и простить?».

Рафаэль упрямо покачал головой.

— Я один из Детей Ночи. Я больше не Его дитя, больше не под Его бдительным оком. Бог не поможет мне, — хриплым голосом проговорил Рафаэль, говоря полным ртом крови. Он снова выплюнул кровь. — И Бог меня не остановит.

Магнус снова не стал с ним спорить. Во многих смыслах Рафаэль был по-прежнему слишком молод, и весь его мир рухнул. Все, что имело смысл в этом мире, — это его убеждения, и он будет цепляться за них, даже если они будут говорить, что он безнадежно потерян, проклят и уже мертв.

Магнус даже не знал, будет ли правильным попытаться забрать у него эти убеждения.

Той ночью, когда Магнус спал, он проснулся и услышал низкий пылкий шепот голоса Рафаэля. Множество раз Магнус слышал, как люди молились, и узнал этот звук. Он слышал имена, незнакомые имена, и гадал, принадлежали ли они друзьям Рафаэля. Потом он услышал имя Гваделупе, матери Рафаэля, и понял, что остальные имена, должно быть, принадлежали его братьям.

В то время, как смертные призывали Бога, ангелов и святых, монотонно произносили молитву, перебирая четки, Рафаэль произносил единственные имена, которые были священными для него и не обжигали языка. Рафаэль призывал свою семью.

* * *

Как у соседа по комнате у Рафаэля было множество недостатков, не касаясь его убежденности в том, что он — чертова проклятая душа, или даже того, что в душе он использовал слишком много мыла (хотя никогда и не потел, и вряд ли ему нужно было так часто мыться) и никогда не мыл посуду. Когда Магнус указал ему на это, то Рафаэль ответил, что он никогда не ест и поэтому его посуду не нужно мыть, как и самого Рафаэля.

Еще один недостаток стал очевиден в тот день, когда с нежданным визитом нагрянул Рагнор Фелл, Верховный Маг Лондона и огромное вечное зеленое бельмо в глазу Магнуса.

— Рагнор, какой приятный сюрприз, — сказал Магнус, широко распахивая дверь.

— За путешествие я заплатил одному нефилиму, — сказал Рагнор. — Им нужно было заклинание.

— А моя очередь была слишком длинной. — Магнус печально кивнул. — Я пользуюсь большим спросом.

— А ты постоянно дерзишь Сумеречным охотникам, поэтому они все тебя не любят, за исключением нескольких своенравных мятежных душ, — сказал Рагнор. — Сколько раз я говорил тебе, Магнус? Веди себя профессионально в профессиональной обстановке. Что означает не грубить нефилиму, а также не привязываться к нефилиму.

— Я никогда не привязывался к нефилиму! — возразил Магнус.

Рагнор закашлялся и посреди кашля произнес что-то вроде: «Блерондейл».

— Ну, — сказал Магнус. — Практически никогда.

— Не привязываться к нефилиму, — повторил Рагнор. — Уважительно говорить со своими клиентами и оказывать им те услуги, какие они пожелают, а также предоставлять магию. Свою невоспитанность оставь своим друзьям. Кстати, в этом веке я тебя не видел, а ты выглядишь даже ужаснее, чем обычно.

— Грязная ложь, — сказал Магнус.

Он знал, что выглядел невероятно стильно. На нем был удивительный парчовый галстук.

— Кто там у двери? — донесся из ванной властный голос Рафаэля, а потом вышел и он сам, завернутый в полотенце, но, как и всегда, выглядящий при этом важно. — Я говорил тебе, Бейн, что ты должен организовать обычные рабочие часы.

Рагнор прищурился на Рафаэля. Тот злобно посмотрел на него в ответ. В воздухе, определенно, повисло напряжение.

— О, Магнус, — сказал Рагнор и прикрыл глаза большой зеленой рукой. — О, нет, нет.

— Что? — озадаченно спросил маг.

Рагнор резко опустил руку.

— Нет, ты прав, конечно. Я веду себя глупо. Он вампир. Он только выглядит на четырнадцать. Сколько тебе лет? Бьюсь об заклад, ты старше любого из нас, ха-ха.

Рафаэль посмотрел на Рагнора, как на сумасшедшего. Магнус нашел весьма забавным, что кто-то по-другому взглянул на эту ситуацию.

— Сейчас мне было бы шестнадцать, — медленно произнес Рафаэль.

— О, Магнус! — завыл Рагнор. — Это отвратительно! Как ты мог? Ты сошел с ума?

— Что? — снова спросил Магнус.

— Мы договорились, что восемнадцать — это нижний предел, — сказал Рагнор. Ты, я и Катарина дали обет.

— Об… О, погоди. Ты думаешь, что я встречаюсь с Рафаэлем? — спросил Магнус. — Рафаэль? Это смешно. Это…

— Это самая отвратительная идея, которую я когда-либо слышал.

Голос Рафаэля взлетел к потолку. Возможно, даже люди на улице его слышали.

— Немного громко, — сказал Магнус. — И, честно говоря, оскорбительно.

— Если бы я захотел предаваться неестественным занятиям… и позвольте прояснить, что я, конечно, этого не делаю, — презрительно продолжил Рафаэль, — можно подумать, я выбрал бы его. Его! Он одевается, как маньяк, ведет себя, как дурак, и рассказывает шутки ужаснее, чем бросающие каждую субботу тухлые яйца мужчины возле «Дью Дроп».