Спасенье погибших - [6]

Контролер хорошенько подумал, как ответить.

— Во-первых, многие будут следить за правильностью исполнения пунктов завещания, во-вторых, в завещании очень много смысла. В этом у него давний спор с Львом Толстым. Как вы знаете, было трое Толстых, но в данном случае нам интересен не Алексей Константинович, не Алексей Николаевич, а тоже Николаевич, но Лев. Залесский в завещании пишет, что Толстой не прав, утверждая, что человеку надо немного, в своей статье «Много ли человеку земли надо?». Много! — заявляет Залесский. И даже очень. Настоящему писателю нужен весь мир. Он был против почвенников.

— Кого?

— Это опять налет терминологии, на сей раз обиходной, почвенники выступают за землю, а Залесский и иже с ним за весь мир. И после смерти, говорит Залесский, тоже много надо. Все, с чем он пришел к своему финалу, должно сопровождать его и далее. Тут он делает смычку с египтянами и перекличку с печенегами.

— А он нормальный? — спросил Витька.

— Вполне. Был точен, расчетлив, обходился без внезапностей, даже, сами видите, смерть рассчитал.

— Ну подожди, — остановил опять дотошный Витька. — У него что, наследников нет?

— Есть. Но он велел их захоронить с собой.

— Свистишь?!

— Завещал.

— А нам по пятерке не завещал? Погреться под дождичком, а?

— Но он же не мог знать про атмосферные осадки.

Так отговорился Контролер. А ведь была при нем, а ведь шевелилась в кармане выданная наличная ассигнация, которую позднее проведут по безналичной статье. И ведь не скажешь, что у него была мысль зажать ее, мелко бы мы плавали, думая так. Не хотел контролер поощрять пьянку в рабочее время. Он думал: уедет Витя на своей «Беларуси», встанет в очередь, а очередь на полдня, и не успеет один экскаватор к сроку. Так думал контролер, и не нам его осуждать, он же не знал, что не стал бы Витя в очереди стоять: чтоб Витя да в очередь — обижаешь, начальник!

Мимо взревевших моторами экскаваторов прошли обычные могильщики, у них работа была обычной — рыть обыкновенную могилу. Для Олега.

Деликатные дела

Другой контролер комиссии сопровождал колонну из двух тракторов с прицепами. Они двигались к даче Залесского. Их целью было доставить дачу и пристройки к ней к котловану. Контролер трясся вместе с кабиной и думал: как поступить с деревьями? Вычислить их возраст не составляло труда, вернее составляло труд, но посильный: выбрать относительно среднее дерево, спилить его и сосчитать годовые кольца на пне. Исходя из этого решать. Решать что? Решать, валить ли деревья и везти ли их в раскряжеванном виде туда же, к захоронению. Но ведь деревья могли быть самосевом, дачи создавались не на пустом месте, природа миллионы лет трудится над своими пейзажами, не знала же природа о кооперативе «Вечное перо»; тогда если деревья на даче Залесского не посажены его руками, то и вопрос решается просто — не трогать. Но ведь они росли при нем, вдохновляли его своим шумом — вот в чем загвоздка. Под их сенью он укрывался от лучей палящего солнца, они смягчали летний зной, зимой, покрываясь изморозью и напоминая чернь по серебру, они опять же вдохновляли писателя. Нет, придется, видно, эти два гектара леса смахнуть. Никуда не денешься — последняя воля. Участок будет кому-то отдан или продан, не только природа не терпит пустоты, но и дачное управление тоже, но там будет другая степень вдохновения. Может, не прозаику достанется. Каждому свое. Было бы дико, если бы Афанасий Фет вдохновлялся сосной Михаила Лермонтова, а последний, пиша о пальме на горючем утесе, имел в виду анчар Александра Пушкина. И так далее. Все в природе в единственном экземпляре, и трижды прав Илья Александрович.

Еще ранее по направлению к даче Залесского вышел мощный автокран и выехали слесари. Они должны были подготовить дачу к транспортировке. Дачу нужно было поддомкратить, подвести под низ окованные полосовым железом бревна — полозья, — опустить на них все строение и прикрепить. Предстояло снять отопление, согревавшее Залесского при жизни, и также погрузить. Решить вопрос с канализацией, гаражом и забором.

Наиболее тяжкая часть организации прощания легла на Федора Федоровича. Он пытался перевалить ее на заместителей, но те, ссылаясь на сверхзагруженность, Федор Федорович и загружал, не согласились взять на себя главное — уговорить жену и любовниц лечь вместе с Залесским.

С женой оказалось просто — она сама умерла утром. Умерла при свидетелях, рабочих и членах комиссии, прибывших за обстановкой городской квартиры и подогнавших под окна вместительный фургон. Прибывшие стали небрежно паковать и ходко выносить вещи: мебель и ковры. И уже пару раз что-то загремело и разбилось, а что-то треснуло.

— Давай полегче, ребята, — попросил контролер комиссии.

— А ты, что ли, будешь подогревать? — спросили его работяги, не прерывая усилий. — Хозяина нет, баба не заинтересована, мы же видим ее отношение, косяка давит. Ты тоже человек временный, откуда ждать навар? Нет уж, мы тут побыстрее отчикаемся — и опять за свое. А если мы каждый трельяж будем нянчить, мы и на хрючатину не заработаем. А дома дети плачут: тятя, хлеба дай. Не одни ваши есть хотят.