Спасая тебя - [91]

В ответ я кивнула один раз. Потребность убежать от него слишком сильна, чтобы сопротивляться.

— Я ухожу домой, — объявила я. Я встала и понеслась из закусочной так быстро, как могла. Я продолжала идти вдоль Мэйн-Стрит, пока у меня не осталось сил повернуть за угол и исчезнуть за стеной из кустов. Я молила, чтобы он не следовал за мной. Пока я оглядывалась по сторонам, мое тело так напряглось, а челюсть начинала болеть от того, что сжимала её. Гнев во мне подобен огню, который хотел поглотить меня. Горло слишком сжалось, чтобы извергнуть мой гнев. В итоге вместо этого, я подняла ногу и пнула по стволу дерева рядом со мной. Я долбила носком обуви грубую кору снова и снова. Я едва чувствовала боль, вибрирующую по ноге, в то время, как продолжала нападать на дерево до тех пор, пока не стала слишком истощена, чтобы продолжать.

Затем я резко рухнула на землю и просто сидела там, тяжело дыша, уставившись в грязь.

Не уверена, сколько времени я оставалась в таком положении, пока не услышала, как телефон зазвенел. Сначала, я не хотела отвечать, но потом подумала о Лукасе и его озабоченной инструкции о не игнорировании его звонков. Когда выудила его из кармана, я почувствовала облегчение, увидев, что это он.

— Привет, — я ответила, зная, что не звучала, как сама не своя.

— Эй, красавица. Хочешь поделать что-нибудь сегодня вечером?

Его хорошее настроение так неуместно, что я не могу сформировать ответ. Вскоре я заревела и слушала, как Лукас выяснял у меня что случилось. Когда я не ответила, он начал вопить в телефон.

Для него я больше проблем, чем стою. А я тут с новым кризисом. Он устанет от этого, устанет от меня, и я не обвиню его, когда он сделает это.

Я приложила все усилия, чтобы достаточно успокоиться, чтобы сказать:

— Я на углу Мэйна и Хиллсайда. Пожалуйста, приедь, забери меня, — прошептала я.

— Никуда не уходи, — приказал он, прозвучав испуганно. — Я буду прямо там.

Я потёрла глаза и судорожно вздохнула, понимая, что измазана грязью. Оттерев себя, я сошла на тротуар. Я еле дождалась, когда его знакомый грузовик появился на дороге. Он с визгом остановился передо мной, и из него выскочил Лукас. Его глаза стали шире при виде меня.

— Черт подери, Рэй! Что, черт возьми, случилось? — проорал он, приближаясь ко мне.

Как только он встал на тротуаре передо мной, мне стало так легко от его присутствия здесь; я просто хотела зарыться в его объятия. Вместо этого я глубоко вздохнула.

— Думаю, что у меня был небольшой срыв, — ответила я, чувствуя себя истощенной и глупой, надеясь, что ничто из этого реально, но знаю, что это так.

Его брови сошлись, когда он схватил меня за руки и склонился, чтобы заглянуть мне в глаза.

— Что подразумевает под у тебя был небольшой срыв?

Я смотрю в голубые глаза, заполненные беспокойством обо мне.

— Алек только что сказал мне, что нанял Роба Джарвиса, чтобы убить мою маму, — сказала я, слыша странный монотонный звук своего голоса.

Его пораженный пристальный взгляд искал мой.

— Что? Он сказал тебе это?

Я кивнула.

— Твои инстинкты были верны на счёт Джарвиса. Алек попросил маму исцелить Пенелопу. Когда она не согласилась, он следил за нами, чтобы узнать, могла ли я тоже исцелять. Как только он узнал, что могу, он убил её, чтобы я приехала сюда.

Он отстранился от меня и провёл рукой по волосам.

— Господи, — он сделал выдох.

— Он сказал мне это из-за причины, Лукас. Он хочет, чтобы я передала ее болезнь ему. Он готов пожертвовать собой, чтобы спасти ее. Он только что признался мне, когда я отказалась делать то, о чём он попросил.

Я наблюдала, как шок стягивал его лицо, пока он переваривал такой новый поворот.

— Ты должен был видеть его холодные глаза, когда он говорил мне, — сказала я, качая головой.

— Раскаяние самое далёкое от его сознания. В них абсолютно ничего не было.

Он накрыл руками мои плечи.

— Я правильно понимаю? Ты не давала смертный приговор.

Таким образом, он признался в этом тебе, и ты думаешь, что он заслуживает того?

— Да, — я ответила, наблюдая за его реакцией.

Он взглянул на небо. Я видела, как он пытается понять все, что я сказала ему. Затем снова он опустил взгляд на меня и притянул к себе.

— Что ты хочешь делать?

Я мешкала перед ответом, волнуясь, что он подумает обо мне.

— Я сказала ему, что сделаю это.

Он отступил, чтобы посмотреть на меня.

— Ты не сделаешь этого. Ты можешь пойти в полицию.

Я кивнула на его предложение.

— Я пойду в полицию, после того, как вылечу Пенелопу.

— Ты уверена? Ты сможешь с этим жить? — спросил он.

— Это сделает меня ужасным человеком, если скажу, что смогу? — спросила я, боясь его ответа почти сильно, поскольку прямо сейчас боюсь саму себя и того факта, что я думала, что смогу жить с этим решением, если это означает спасение Пенелопы.

— На твоём месте, — сказал он, — я сделал бы это в то самое мгновение. — Его тон — одна абсолютная уверенность.

Его уверенный ответ удивил меня, как раз когда он снял с меня часть тяжести. Но я пересеку черту, сделав это. Не могу не задаться вопросом, была ли моя бабушка всегда такой злой и эгоистичной или пересекала ли подобную линию в какой-то момент. Сделал ли тот поворотный момент следующий раз легче и очередной раз после этого, пока она окончательно не сбилась с пути?