Первая вещь, которую я замечаю, подходя к нашему дому, здесь не много людей. Странно. За эти два года, что мы живем здесь, наше крыльцо было домом для кучки наркоторговцев и сутенеров. Они приходят сюда к Аполлону, одному из крупнейших поставщиков обеих услуг. Он живет на первом этаже прямо под нами. Несмотря на его неподобающий образ жизни, ко мне он относился прилично, когда мы переехали сюда. У нас завязалась дружба.
Я поднимаюсь пустыми шагами, мой тяжёлый рюкзак стучит по спине. Когда я достигаю верха, заглядываю в почтовый ящик. Он оказался замусорен той же ерундой, которую я складываю в кучу. Вытаскивая их, сую под руку и открываю стеклянную дверь со сломанным замком. Я жила во многих местах в последние годы, но это безусловно, худшее из всех. А пахнет здесь сигаретами и потом, просачивающимися из стен. Я стараюсь проводить тут как можно меньше времени.
Она была как бумеранг в моей жизни, то присматривала и отпускала меня, то возвращалась, сияя, как ни в чем не бывало и с полным ртом обещаний. Я ненавидела мать большую часть своего детства за то, что ушла и боялась ее во время трезвости, когда она приходила за мной и забирала из приемных семей, делая вид, что мы будем настоящей семьей. Это уничтожало меня. Это вынудило меня закрыться, для того чтобы справиться с этим. И теперь я не знаю, как нормально реагировать в этой ситуации, детективы смотрят на меня, словно я головоломка, которую невозможно решить.
Я находилась в полицейском участке уже несколько часов, и я должна быть убита горем. Слезы ручьем должны стекать по щекам, но вместо этого я чувствую безразличие, сконцентрированное на мне, в этой маленькой квадратной комнате без окон.
После того, как мне круглые сутки задавали вопросы, детективы наконец спросили, есть ли у меня какие-то родственники, с которыми они могут связаться. Я качаю головой, они просят о запросе Социального обеспечения, и меня оставляют в покое, остается только ждать. Мне сказали, что мою маму ударили по затылку неизвестным предметом. Я говорила, что не знаю, кто хотел причинить ей вред. Это правда. Два года назад, когда она была алкоголичкой и наркоманкой, список был бы километровым. Но я уверена, она была чиста, ведь она вернулась за мной, и никто не мог знать лучше меня, если бы она снова взялась за старое.
Полиция предполагает, что к ее смерти причастна ее старая жизнь. Я не отрицаю, ведь это вполне возможно. Уверена, что Аполлон и остальные жильцы дома знают что-то. Интересно допросила ли их полиция? Если это так, они ничего не узнали. Ведь жильцы нашего дома не были теми, кто сотрудничают с властями.
Дверь открывается, тот же детектив входит внутрь, держа в руке массивную папку.
Его зовут Брэди. Он очень молод для детектива и выглядит хорошо в этом строгом костюме. Его темные волосы аккуратно подстрижены, а его светло-коричневые глаза передают сочетание заботы и серьезности. Мне кажется, его специально прислали ко мне, потому что он ближе всего к моему возрасту. Они наверняка думают, что мне будет более комфортно с ним. Глупо, я ни с кем не буду чувствовать себя комфортно, по крайне мере сегодня вечером. Прямо сейчас я ничего не чувствую, и я этому рада.
— Твой брат на пути сюда, — говорит детектив Брэди.
Мои утомленные глаза расширяются, его нелогичное заключение пробуждает меня, как ни один будильник на свете не смог бы. Интересно, в какую игру он играет?
— Он летит из Нью-Йорка, будет здесь завтра.
Он, по-моему, вполне серьезен. Я также, сидя на своем стуле, говорю:
— Я сказала вам, что у меня нет никаких родственников.
Его губы сжимаются в тонкую линию.
— Я просто знаю, что Социальное обеспечение связалось с ним приблизительно час назад. Он сказал, что готов быть вашим опекуном.
Я громко засмеялась и закачала головой. Ему стало неловко.
— У. Меня. Нет. Никакого. Брата, — говорю я медленно, излагая каждое слово. Так он точно поймет.
Детектив Брэди садится на стул напротив меня и кладет папку на столе между нами.
Он выглядит таким же усталым, прям как я.
— На самом деле, он у вас есть. Два года назад он подал заявку в суд на ваше опекунство.
Он ставит руку поверх папки. Мои глаза скользнули от папки на него. Я снова качаю головой, но он выглядит слишком уверенным.
— Думаю это ошибка.
— Ваша мать никогда вам этого не говорила? — спросил он.
Мой желудок сжимается, когда сомнения начинают заполнять меня.
— Твоя мать не говорила, откуда он?
— Штат Нью-Йорк, — отвечаю я, сжимая свои руки под столом.
Он кивает.
— Ваш брат до сих пор живет там со своей семьей. Ваша мать бросила его, когда ему было шесть лет. Его отец, муж вашей матери, также живет там. Они понятия не имели, где она находилась, пока два с половиной года назад, из больницы Сан-Диего не связались с ними, ее лечили от передозировки, тогда они нашли ее ID, что привел к мужу из Нью-Йорка.
