Спасая тебя - [3]

— Привет, Райели, я с нетерпением ждал встречи с тобой.

Он улыбается, но, кажется, эта улыбка фальшива. Я почти вздрагиваю от того, что он произнес мое имя, как большинство людей.

— Райели Блэквуд, это Кайл Дин, — сказал социальный работник, продолжая произносить мое имя неправильно, — твой брат.

Я долго смотрю на него. Мы в маленькой комнатке у Социальной службы. Яркие лучи утреннего солнца проникают через единственное окно, которое находится высоко в бетонной стене. Мои вещи упакованы внутри маленькой сумки, которая лежала в нашем шкафу, стоит в углу. Вещи, находившиеся внутри, были взяты из квартиры тогда, когда мне не разрешили вернутся. Очевидно, там еще идет расследование, и нельзя ничего трогать.

— Произносится как Рай-ли, не Рай-е-ли, — сообщаю я ему.

Я вижу колеблющуюся усмешку на его лице, и он посмотрел на социального работника. Ее улыбка испаряется прежде, чем смогла появиться.

— Что ж, Райли, — она начитает, произнося имя правильно, и отдаляется от нас ближе к двери. — Я позволю вам познакомиться, пока я не закончу с документами.

Потом она быстро покидает комнату.

Мой пристальный взгляд постепенно отдаляется от закрытой двери к незнакомцу, стоящему передо мной. Мы смотрим друг за другом в неловкой тишине, и я вижу, что он сравнивает насколько мы похожи, так же как и я.

— Я надеялся увидеть тебя, — говорит он мягко, будто говорит со своенравным животным, которое могло бы легко убежать, если будешь шевелиться.

Трудно смотреть в его глаза, глаза — мамы. Словно читая мои мысли, он говорит:

— Мне жаль твою маму, — когда я молчу, он добавляет, — нашу маму.

— Забавно, — я поднимаю голову, безусловно возмущенная его словами, — она никогда не говорила о тебе.

Его лоб морщится, и он изучает меня с любопытством.

— Если ты пытаешься причинить мне боль, тебе удалось, — отвечает он наконец.

Я удивлена его честностью. Наблюдаю, как он идет к крысиному дивану, и садится, скрестив длинные ноги, и сцепив руки.

— Я живу в Форт Аптон, в Нью-Йорке с женой и трехлетней дочкой, — говорит он мне.

Я стою посреди комнаты и продолжаю наблюдать за ним. Когда я проснулась сегодня утром, часть меня цеплялась за надежду, что это — ошибка. Мне не верилось, что моя мама хранила настолько большой секрет от меня. Но смотря на него, у меня в горле стоит большой ком. Он — несомненно мой брат, и по тому, как он отреагировал на мой подлый комментарий, кажется, даже в ее отсутствие, она смогла его испортить.

— Мы делали ремонт в нашем подвале, все закончили, осталось застелить ковры и нагреть комнату. Там была комната моей дочери. Но уверен, мы сможем превратить ее в хорошую комнату для тебя.

Он наблюдает за моей реакцией.

— Зачем ты это делаешь? — спрашиваю я.

Он глубоко вздыхает и громко выдыхает.

— Потому что ты — моя сестра. Потому что я даже не знал, что у меня была сестра, до того, когда два года назад я не узнал, что наша мать наркоманка, которая пренебрегала тобою.

Я вежливо закрываю глаза, чтобы не реагировать на его слова, но меня бесит, как он описал мою маму, несмотря на то, что он прав.

— С тех пор я хотел встретить тебя, удостовериться, что ты в порядке.

— Ты хотел опекать меня? — я уточняю.

Он кивает.

— Да, если о тебе не заботились должным образом. Тогда да, я понимаю, что ты узнала об этом только вчера.

— Как ты думаешь, почему мама никогда не упоминала о тебе?

Он мгновение смотрит на меня, прежде чем ответить:

— Честно говоря, не знаю. Последний раз я ее видел, когда мне было шесть. Ты знала ее лучше, чем я.

Его слова звучат спокойнее сейчас, он не чувствует отказа. Все же, он прав. Я действительно знала свою мать, или думала, что знаю. Она была слабой. Когда я задавалась вопросом, почему она делала что-то или нет, ответ был один, потому что это трудно. Я задаюсь вопросом, почему оставить своего сына было так легко?

— Я хочу, чтобы мы улетели сегодня.

Я снова сосредотачиваю свой взгляд на нём.

— У меня твой авиабилет и вещи. Моя жена занимается вопросом о твоей школе, она позаботится, чтобы ты пошла в среднюю школу.

Я паникую. Снова.

— Но я не могу, я должна похоронить ее. Похороны должны состояться.

Он кивает.

— Я уже говорил с местным похоронным бюро. Я позабочусь об этом, но мы не можем здесь остаться. Я обязан вернутся. Церемония состоится, как только мы будем в Форт Аптон.

— Что ты устраиваешь?

— Ее похоронят на кладбище Сан-Маркса, недалеко от города. Я заказал гроб и надгробный камень.

Я смотрю на него и задаюсь вопросом, сколько он за все заплатил? После того, как она с ним обошлась, я с трудом могу поверить, что он сделал это так быстро. Я чувствую, как глаза горят от слез. Я никогда не смогла бы оплатить все сама.

— Спасибо, — шепчу я.

Его выражение становится сочувствующим, и я вижу другие эмоции, которые напоминают сострадание, не оставляя без внимания его отличающую черту. Я знаю, что должна сменить тему, пока слезинка не упадет.

— Вы говорили о моих школьных документах? — спрашиваю его. — Я должна остаться в том же классе, на том же году обучения.

К моему удивлению у него на лице появилась мимолетная улыбка. Качая головой, он отвечает:

— Прошло только сорок восемь часов. Я еще не дошел до этого.