Спасая тебя - [45]

Я киваю ей, вспоминая слова написанные на клочке тетрадного листа, которые дал мне Лукас в тот день в школе. Так или иначе, я знала, что она собирается сказать, то место. Прежде, чем эти слова слетели с ее уст, я знала.

Хлоя нерешительно улыбается и поворачивается, чтобы уйти.

— Вот тебе и связь, — заявляет Лукас.

Я мотаю головой, чтобы прийти в себя.

— Она лгала о таком количестве вещей, — бормочу я совсем у слез. — Почему моя мать делала вид, что у нас нет семьи? Все это время они были здесь.

— Я не знаю, — говорит он мягко.

Я чувствую, что он обнимает меня, успокаивая.

— Итак, теперь у нас есть связь, но что это значит? — спрашиваю я. — Мне нужно увидеть ее. Я хочу видеть ее в любом случае.

Я поворачиваю свое лицо к его.

— Она так похожа на мою мать. Если бы у нее был шанс состариться, наверное, она будет выглядеть так же.

Его голубые глаза отражают мое ошеломление.

— Тебе следует поговорить с твоим братом. Скажи ему, что хочешь увидеть ее, — говорит он.

Я киваю, чувствуя себя снова и снова обманутой ею.

Лукас прижимается лицом к моим волосам.

— Мы достаточно находились тут? — спрашивает он.

Он вернулся снова к себе, и решаю не подвергать его сомнениям, я судорожно вздыхаю, чувствую, как мое тело реагирует на него. Я поражена той свободой, которую он берет с меня, как он прикасается ко мне и стоит так близко. Я не привыкла к нему, и мне от этого неловко, я упиваюсь им.

— Мы еще даже не поели, — говорю я.

Он резко вздыхает, но ведет меня к столовой. У меня нет аппетита, но еда выглядит действительно вкусно. Линда умеет готовить, она, очевидно, прошла много неприятностей от Алека. Я узнаю, что Алеку вчера исполнилось 56, что делает его на 10 лет старше моей мамы. Ей было всего 20, когда она вышла за него замуж и 21, когда у нее появился Кайл. Она была так молода, когда у нее появилась семья здесь, а потом ушла от нее.

Мы закончим тем, что Пенелопа и Алек задуют 56 свечей. Пенелопа набирает воздух и выдыхает через округленные губы, хлопает в ладоши и визжит, когда яркие языки пламени растворяются в завитки дыма. Когда аплодисменты затихают, Линда шутит, что не могла найти торт достаточно большой для отдельных 56 свечей. После куски торта передаются по кругу, Лукас и я говорим всем спокойной ночи и направляемся в холодную темноту.

— У меня был план, но это слишком громко, — заявляет он, как только мы оказываемся на дороги.

— Ладно, — отвечаю я, выглянув в окно, улыбаясь, смотря на руководство по футболу, интересно это какое-то испытание. Моя мама встречалась с достаточным количеством фанатов футбола, что я неизбежно впитала в себя некоторые бесполезные знания, хотя это пригодиться теперь.

— Какой был первый план и какой теперь? — спрашиваю я.

Когда он не ответил сразу, я поворачиваюсь и вижу его потрясающую улыбку.

— Что? — спрашиваю я невинно.

— Ты знаешь, что свисток — голосовое средство, — говорит он, явно под впечатлением.

Я посмеиваюсь, полагая, что была права насчёт глупого теста.

— Ты такой парень.

Он указывает на меня.

— Не забывай об этом.

— Так, какой план? — спрашиваю я, закатывая глаза. — Ты расскажешь мне о нем?

— Нет. Я собираюсь спасти мой первый план в качестве сюрприза для другого раза. Сегодня вечером я хочу взять тебя туда, куда мне нравиться ходить.

— Куда?

— Ты увидишь.

Он смотрит на меня и его глаза сияют в темноте. Несколько миль спустя Лукас сворачивает на грунтовую дорогу и останавливается позади забора с цепями.

Когда я смотрю через лобовое стекло, я вижу поле, бейсбольное поле. Я любопытно смотрю на Лукаса.

— Это оно, — говорит он. Затем он возвращается и достает одеяло, вылезая из грузовика. Я просто шагаю по грязи, когда он подходит и берет мою руку.

— Это не то место, где играет ваша команда, да? — спрашиваю я. Я думала, что в школе есть свое бейсбольное поле.

Лукас смеется.

— Нет. Это поле младшей лиги. Это, то где я играл, когда был маленьким.

Я смотрю на низкие скамейки позади первой и третьей базы, и пытаюсь представить Лукаса ребенком, размахивающим битой и бегающим по базам.

— На какой позиции ты играл?

— Первая база, тогда и сейчас.

— У меня нет впечатлений о тебе в бейсболе, — комментирую я, когда он ведет меня вниз к маленькому травянистом холмику.

— Я люблю его. У нас нет просто большей части команды здесь. Хоккей — это большое дело в нашей школе. Бейсбол даже не на втором.

Он отправляет меня к открытой трибуне, и как только мы оба садимся на холодную металлическую скамейку, он тянется вокруг и накидывает на мои плечи одеяло. Я все еще под ним, удивляясь, как другие девушки использовали это одеяло на задних сиденьях. Но теплота помогает мне вытолкнуть эти несправедливые и ненужные мысли в сторону.

— Тебе не будет холодно? — спрашиваю я, поскольку я тяну одеяло и сижу на корточках.

Он кажется удивленным моим беспокойством, но затем его губы открываются.

— У меня нет твоей тонкой западно-побережной крови.

— Эй, — я симулирую обиду, прежде, чем предлагать искреннее «спасибо». Затем я смотрю на навес из мерцающих звезд над головой, и я привлечена тихой красотой этого места.

— Это удивительно. В городе никогда не увидишь столько звезд, — говорю я. Мой голос тихий с почтением.