Спартанский лев - [7]

Рабыня бросила на Тимона любопытный взгляд, поправив при этом растрёпанные пряди своих чёрных вьющихся волос.

Оказавшись в комнате для гостей, залитой красноватыми лучами закатного солнца, которые пробивались в помещение через узкие окна под самым потолком, Тимон без приглашения сел на стул.

Обстановка в комнате была бедна, почти убога. На двери выцветшая занавеска. Трёхногий обшарпанный стол. Два скрипучих стула. В углах густая паутина. Давно не белёные стены потемнели от копоти светильников, которые зажигались в доме в вечернее время. Единственным украшением комнаты был мозаичный пол, на котором из разноцветных речных камешков были выложены фигуры двух сражающихся гоплитов[36].

   — Скоро совсем стемнеет, — заметил Эвридам, усаживаясь на стул напротив Тимона. — Ты можешь опоздать к обеду в дом сисстий[37].

Тимон подумал, что Эвридам намекает на то, что гость может в двух словах объяснить цель своего прихода и поспешить на обед, дабы у него не было неприятностей из-за опоздания. И что он, Эвридам, не обидится за это.

Растроганный такой заботой, Тимон промолвил, глядя в лицо Эвридаму:

   — Не беспокойся, друг мой. Я предупредил своих сотрапезников, что нынче вечером меня не будет на обеде. Я сказал, что государственные дела для меня важнее желудка. Мои сотрапезники отнеслись ко мне с пониманием. Хотелось бы, чтобы и ты выслушал меня с такой же гражданской ответственностью.

И без того серьёзное лицо Эвридама стало ещё серьёзнее.

   — Я слушаю тебя, — проговорил он, чуть подавшись вперёд.

   — Чтобы вновь стать полноправным спартиатом, друг мой, тебе нужно всего лишь жениться, — начал Тимон. — Я знаю, ты скажешь, мол, и рад бы, но женщины сторонятся меня. Так вот, я хочу обсудить с тобой, кого из вдов ты согласился бы взять в жёны. А я со своей стороны обещаю устроить так, что выбранная тобой женщина не посмеет ответить отказом.

   — Это и есть твоё государственное дело, — с нескрываемым разочарованием спросил Эвридам.

   — Друг мой, — с горделивым достоинством произнёс Тимон, — забота о каждом из сограждан есть первейшее дело Государства. Ведь защита отечества целиком ложится на плечи граждан, будь то в Лакедемоне, Афинах или Коринфе. Ты славно послужил Спарте на полях сражений. Посему твоё ограничение в гражданских правах совершенно недопустимо. Вот почему я здесь.

Эвридам криво усмехнулся. Было видно, что намерение гостя скорее уязвляет его, нежели радует.

   — Сдаётся мне, Тимон, что ты вещаешь чужими устами. — Эвридам откинулся на спинку стула. — Тебя небось эфоры обязали пожаловать ко мне, вот ты и стараешься. Скажи, ты намерен обойти всех сограждан-калек или такой милости удостоился только я один?

Тимон, уловив перемену в настроении Эвридама, как ни в чём не бывало предложил:

   — Может, перекусим чего-нибудь? Я что-то проголодался. Полагаю, твоя рабыня уже приготовила обед. За едой и продолжим наш разговор.

Хозяин не стал возражать, молча встал и удалился в мегарон.

Вскоре Эвридам вернулся вместе с рабыней, которая несла на подносе румяные ячменные лепёшки, козий сыр, солёные оливки и две глиняные миски с горячим чечевичным супом.

От запахов свежей еды у Тимона просто слюнки потекли.

   — Похоже, дружище, твоя рабыня умеет недурно готовить! — с довольной улыбкой проговорил он, потирая руки.

   — Если честно, то она прекрасно справляется не только с этим делом, — самодовольно ухмыльнулся Эвридам и похлопал рабыню, выставлявшую яства на трёхногий стол, по округлому заду.

Молодая женщина слегка покраснела. В то же время она не могла скрыть, что ей приятен такой отзыв господина, с которым, как видно, жилось хорошо.

   — Пардалиска, — бросил Эвридам рабыне, направившейся с пустым подносом обратно в мегарон, — принеси воды и полотенце.

Задержавшись в дверях, рабыня молча кивнула и скрылась за дверной занавеской.

Пардалиска принесла небольшой медный таз с водой и приблизилась к Эвридаму, но тот кивком головы указал ей на гостя. Женщина, обойдя стол, подошла к Тимону, держа таз обеими руками. На плече у неё висело льняное полотенце.

Наскоро ополоснув руки, Тимон с жадностью принялся за еду. Краем глаза он заметил, что Эвридам перед тем, как вытереть руки полотенцем, шутливо смахнул с кончиков пальцев несколько капель прямо в лицо Пардалиске. Это лишний раз подтверждало, что он вовсе не тяготился своей участью вдовца.

   — Если она родит от тебя сына, то у него не будет гражданских прав, — как бы между прочим заметил Тимон после того, как Пардалиска удалилась.

   — Как ты догадался, что Пардалиска беременна? Она всего-то на втором месяце. — Эвридам не донёс ложку с супом до рта.

   — Я и не думал об этом. — Тимон пожал плечами. — Я просто предупредил, что при всех твоих прошлых заслугах сын от рабыни не сможет стать полноправным спартиатом. Только и всего.

   — Я знаю, — мрачно буркнул Эвридам, вновь принимаясь за похлёбку.

   — И ещё, друг мой, мне жаль, что твои ласки и твоё семя достаются какой-то рабыне, а не спартанке, способной родить здоровых и таких нужных Лакедемону детей. — Тимон отодвинул опорожнённую тарелку. — Вот что огорчает. И не только меня.