Спартак. Бунт непокорных - [22]

— Я не отдам им мои руки! — сказал он, стиснув зубы.

Аполлония обняла его.

— Курий много выпил, — сказала она. — Он заявил, что должен повиноваться Лентулу Батиату, и что тот, кто восстает против хозяина, превращается в кусок растерзанной плоти, которую бросают на съедение зверям. И даже не львам, а гиенам и шакалам!

Тогда Аполлония подошла к Курию и стала ласкать его. Она напомнила ему, что она — жрица Диониса, прорицательница. Он увел ее в свою комнату. Там он еще выпил, кричал, что гладиатор должен выходить на арену с руками и оружием. Оружейник — не мясник. Он, Курий, — свободный человек и должен обучать гладиаторов защищать свою жизнь. Отрубать кисти человека перед битвой — задача палача, а не его, Курия. Он отрубал руки, выкалывал глаза, но у побежденных варваров, в наказание за то, что они осмелились сопротивляться легионам. Затем их отсылали обратно на родину, чтобы все видели мощь и силу Рима.

— Курий не хочет этого, — сказала Аполлония, — но он боится. Он пил всю ночь, всю ночь его тошнило. Если он не отрубит тебе руки, Лентул Батиат велит отрубить руки ему самому. Многие стражники хотят прикончить Курия, бросить его на арену и занять его место. Он знает об этом. Я видела одного чернокожего, который ходит в упряжи, как бык. Он называет себя Вакерра-ибер. Ему не нужно оружие, чтобы убивать. У него руки душителя, а пальцы — как железные прутья. Он сжал мне шею. Я почувствовала, как его ногти впиваются в мой затылок. «Я вырву тебе язык, если будешь болтать», — сказал он.

Аполлония помолчала немного, вздохнула и добавила, что Дионис научил ее усмирять быков, и она смогла успокоить Вакерру.

— Он отрубит руки и тебе, и Курию, станет оружейником, и гладиаторская школа Лентула Батиата превратится в скотобойню.

Спартак поднялся, попытался разжать объятия Аполлонии. Она стояла на коленях, обхватив его за ноги, прижавшись лицом к его животу.

— Этими руками я убью их, — прорычал Спартак.

Аполлония опустила голову.

— Ты будешь один, без оружия. Не успеешь поднять кулаки и пустить их в ход, как они пронзят тебе живот и порвут горло. Они бросят тебя львам.

Она прижалась губами к фаллосу Спартака.

— Дионис не хочет, чтобы ты умирал, — сказала она. — Не забывай про змею, которая обвила твою шею. Этот сон пророчит тебе славу предводителя.

Аполлония начала дрожать всем телом.

— Я — голос и плоть Диониса. Они дают тебе силы и указывают путь.

Спартак застыл, запустил пальцы в волосы Аполлонии.

— Что говорит Дионис? — спросил он.

Аполлония стала ласкать фракийца. Его тело согнулось, будто кто-то с невиданной силой ударил его по спине. Он почувствовал, что энергия, горячая, как расплавленное золото, поднимается по его ногам к бедрам и животу.

Аполлония поднялась на ноги.

— Этой ночью нужно бежать, — сказала она.

Она вышла из комнаты, и Спартак услышал, как она пошла по коридору и ее голос разбудил других гладиаторов.

21

Гладиаторы вошли в каморку Спартака. Они были безоружны.

Они толпились, не сводя глаз с фракийца, скрестившего руки на груди. Иаир стоял рядом с ним.

Отстранив Крикса и Эномая, вперед вышел Виндекс. Он сказал, что видел Вакерру-шакала, глаза и уши Лентула Батиата. Рабы по его приказу убирали прочь все оружие, хранящееся в школе.

Виндекс поднес левую руку к горлу, а правую к груди, будто хотел защититься от ударов мечей и копий.

— Мы безоружны, — сказал он. — Что, по-твоему, мы можем сделать? Вакерра не оставил ни тренировочных кольев, ни сетей. Они убьют нас, когда захотят, или отдадут на съедение зверям. Так сказал Курий. Вакерра добавил, что они начнут с тебя, Спартак. Они отрубят тебе кисти рук. А позже придет наш черед. Что нам делать?

Кто-то сказал, что Лентул Батиат не может убить всех. Гладиаторы нужны ему для игр. Что подумают в Капуе, если Батиат покажет бой одноруких? «Если он хочет, чтобы мы сражались, он оставит нам руки и выдаст оружие. Предлагаю разойтись и ждать!»

Другой ответил, что Лентул Батиат бросит их в клетки к животным, как только купит новых рабов.

— Те, кто придут, не знают нас. Они будут убивать нас на арене, как и мы добивали раненых гладиаторов. У каждого из нас только одна жизнь! — выкрикнул третий. — И каждый должен защищать ее. Пусть погибнут другие, а я выживу!

— Никто из нас не выживет! — сказала Аполлония.

Она вышла на свет, ухватила Крикса и Эномая за шею и взобралась к ним на плечи.

— Дионис сказал мне, что нужно бежать этой ночью. Шакалы Батиата изуродуют нас, потому что так решил ланиста. Вакерре приказано очистить школу. Потом они бросят наши тела на арену и выпустят животных. Так откроются новые игры в Капуе. Крови и резни хватит на всех. А потом на арену вытолкнут Курия и нескольких шакалов. Им тоже придется сражаться!

Опираясь о головы Крикса и Эномая, Аполлония повторила:

— Нужно бежать этой ночью, прямо сейчас!

Она соскользнула вниз. Наступила тишина, потом раздался голос Виндекса:

— Куда бежать? Мы безоружны. Они схватят нас, и счастлив будет тот, кто погибнет сразу! С других бичами сдерут кожу и распнут.

Спартак тряхнул Виндекса за плечи.

— Тот, кто хочет, чтобы ему перерезали горло, останется здесь, — сказал он. — Тот, кто не боится умереть, как волк, пойдет со мной!