Сожжение книг. История уничтожения письменных знаний от античности до наших дней - [82]

В этой книге я пытался описать долгую историю атак на знания, а также то влияние, которое уничтожение библиотек и архивов оказало на человеческое сообщество в целом. Однако знания продолжают подвергаться атакам и сегодня. Незнание истории приводит к самоуспокоенности, из-за которой постепенно пришла в упадок Александрийская библиотека и погибли некоторые библиотеки в период Реформации, включая университетскую библиотеку Оксфорда.

Самоуспокоенность может принимать многие формы. Именно она наверняка способствовала уничтожению чиновниками Министерства внутренних дел данных о «поколении Windrush», поскольку те полагали, что эта информация есть где-то еще. Подобную самоуспокоенность проявляем мы и сегодня, не сохраняя адекватным образом информацию в цифровом виде, и та же самоуспокоенность ведет к сокращению финансирования со стороны правительств.

Архивариусы и библиотекари разработали стратегии и технологии для защиты вверенной им информации. Порой они проявляли удивительную самоотверженность и отвагу спасая ее от уничтожения, - будь то мужчины и женщины из «Бумажной бригады» в Вильно в 1940-е годы, или Аида Бутурович, погибшая в Сараево в 1992 году, или Канан Макия и его коллеги из Фонда памяти Ирака в Багдаде в 2000-е годы.

«Нет политической власти без власти над архивом», - писал Жак Деррида, великий французский мыслитель, в своем классическом труде «Архивная лихорадка» [6]. Суть этих слов хорошо выучили авторитарные режимы и крупные технологические компании, «частные сверхдержавы» по всему миру, захватившие контроль над хранилищами информации, когда те перешли в цифровую форму (а во многих случаях и раньше). Самоуспокоенность общества означает отсутствие регулирования, контроля и защиты частной жизни в отношении самых могущественных из когда-либо существовавших баз данных: платформ социальных сетей и рекламнотехнологических наборов данных цифровой эпохи, что я пытался показать в предыдущей главе. Как предупреждал Оруэлл в «1984», «прошлое было стерто, о стирании было забыто, ложь стала истиной» [7].

В последние несколько десятилетий профессия библиотекаря совершила так называемый поворот в сторону сервиса [8]. Когда я впервые начал работать библиотекарем, уже происходили перемены, при которых нужды пользователей ставились выше приоритетов библиотечного персонала. То была необходимая стратегия, шедшая только на пользу профессии. В результате, однако, нас стало меньше заботить сохранение информации. В то время, когда библиотекари и архивариусы становятся весьма сведущими в применении новых технологий, нам приходится сражаться за то, чтобы направить достаточные средства на цифровое сохранение.

По мере того как общество оказывается перед лицом новой цифровой эпохи, нам необходимо менять приоритеты. В конечном счете финансирование, которое «учреждения памяти» получают от правительств и из других источников, является наиболее важным фактором, позволяющим «сохранению как сервису» приспосабливаться к меняющейся природе информации в эпоху цифровых данных. Политические лидеры Америки сократили финансирование библиотек, полагая, что наличие информации в Сети делает библиотеки избыточными. Реальность, однако, как раз противоположна: библиотеки в Соединенных Штатах используются столь активно, что сталкиваются с перегрузкой [9]. Нужно, чтобы наши сообщества сказали своим избранным чиновникам, что приоритет должен быть отдан библиотекам и архивам, как случилось в Коламбусе, штат Огайо, в 2016 году, где избиратели проголосовали за повышение налогов с целью поддержки системы публичных библиотек.

Нашим профессиональным организациям следует повысить голос, а общество должно быть заинтересовано в том, чтобы добавить свои голоса в нашу пользу. Сохранение знаний в огромной степени зависит от людей. Крайне важно иметь достаточную численность работников, чтобы обеспечить выполнение фундаментальных задач, стоящих перед этими организациями. Теоретик библиотек XVII века Габриэль Нодэ заявлял, что груда книг является библиотекой не в большей степени, чем толпа солдат армией [10]. Именно библиотечный персонал превращает груду книг в «организованный массив информации». Они - хранители истины, собирающие знания как в аналоговой, так и в цифровой форме. Без них, с их опытом, преданностью и страстью к сохранению знаний мы продолжали бы эти знания терять.

В ноябре 2018 года профессор Филип Элстон, специальный докладчик ООН по вопросам крайней бедности и прав человека, опубликовал важное заявление о состоянии британского общества. «Цифровое содействие передано в руки публичных библиотек и гражданских общественных организаций. Публичные библиотеки находятся на переднем крае помощи лишенным цифровых технологий и неграмотным в цифровом отношении людям, которые желают заявить о своем праве на социальную поддержку» [11].

Библиотекам лучше удается противостоять вызовам, каковыми являются для них проблемы с финансированием и переход к цифре, когда они объединяют усилия. Сохранение знаний теперь всецело зависит от подобного сотрудничества; масштаб проблем столь велик, что ни одна организация не в состоянии справиться с ними в одиночку. Во многих отношениях так было всегда - после Реформации книги из средневековых библиотек Европы сохранялись в сотнях других, от Бодлианской (с ее тысячами средневековых манускриптов) до библиотеки Шрусбери-скул, в которой оказалось лишь несколько томов. Подобная идея распределенного собрания никогда не высказывалась явно, но еще в 1600 году мой предшественник Томас Джеймс составил список всех рукописей в библиотеках Оксфорда и Кембриджа. В 1696 году Эдвард Бернард, преподаватель Оксфорда, издал намного более обширный каталог, перечислявший все рукописи в учрежденческих и частных библиотеках Британии [12]. Ученые издавна понимали необходимость делиться сохраненными знаниями. Неформальные сети со временем расширялись, приобретая более формальный характер. Хорошим примером подобного являются фонды обязательных экземпляров в Британской и Ирландской библиотеках, которые делят между собой ответственность и расходы посредством многоуровневого сотрудничества.