Сожжение книг. История уничтожения письменных знаний от античности до наших дней - [41]

Университет сильно пострадал в конце XVIII и начале XIX века, когда по Европе распространились французские революционные войны. В 1788-1790 годах факультеты Лувена были насильственно перемещены в Брюссель, а деятельность университета формально запрещена в 1797 году после чего восстановлена в 1816-м. Почти 10 % библиотечных книг - более 800 инкунабул (книг, отпечатанных до 1501 года), иллюстрированных изданий и книг на греческом языке и иврите - в 1794-1795 годах были насильственно перевезены в Париж чиновниками библиотеки Мазарини (та же судьба постигла и другие библиотеки региона, включая Королевскую библиотеку). Часть книг попали в университет Эколь Сентраль в Брюсселе.

Университет и его библиотека снова были временно закрыты из-за революции 1830 года, во время которой возникло Бельгийское государство. Университет вновь открылся в 1835 году как католический университет, и библиотека стала символом национального обновления, стимулом для интеллектуального и общественного движения, а также ключевым элементом для укрепления новой роли университета в бельгийском национальном самосознании. Она также стала публичной библиотекой, одной из трех (наряду с Льежем и Гентом) в Бельгии, но считалась самой крупной [4].

К 1914 году библиотека Лувена насчитывала в своем собрании свыше 300 тысяч томов и несколько специальных коллекций международного качества. Значимость библиотеки видна уже по ее роскошным зданиям в стиле барокко. Ее фонды отражали бельгийскую культурную идентичность, документируя интеллектуальный вклад величайших умов региона и сохраняя католическое своеобразие университета. Она также являлась национальным ресурсом, будучи официальным книгохранилищем, открытым для широкой публики. В ней имелась почти тысяча томов рукописей, в основном классических авторов и богословских текстов, включая писания Отцов Церкви, и средневековых трудов по философии и теологии. В библиотеке также хранилось солидное собрание инкунабул и некаталогизированные коллекции восточных книг и рукописей на иврите, халдейском и армянском языках. Поль Деланнуа, занимавший пост университетского библиотекаря с 1912 года, приложил массу усилий для ее модернизации: к тому моменту она серьезно отставала от принятых в других библиотеках стандартов, и ее читальные залы опустели. Деланнуа начал разбирать не вошедшие в каталоги залежи и приобретать новые научные собрания, придавая организации библиотеки более современную направленность, но этот процесс был трагически прерван в ночь на 25 августа 1914 года. Как и в случае библиотеки Конгресса, последовавшее уничтожение стало катастрофой, но также в конечном счете позволило совершить большой скачок вперед.

Германские войска вступили в Лувен 19 августа 1914 года, нарушив бельгийский нейтралитет, чтобы обеспечить себе проход во Францию, и примерно неделю в городе размещалась штаб-квартира германской армии. Бельгийские власти заранее конфисковали все оружие, имевшееся у обычных бельгийских граждан, предупредив, что лишь регулярная армия имеет право что-либо предпринимать против неприятеля. Современным исследователям Первой мировой войны не удалось найти каких-либо свидетельств о народном восстании против захватчиков. 25 августа в Лувене произошел ряд убийств, возможно, спровоцированных группой немецких солдат, которые в панике начали стрелять по своим. В ту же ночь начались репрессии. Бельгийцев насильно вытаскивали из домов и без промедления казнили, включая мэра и ректора университета. Около полуночи немецкие солдаты вошли в библиотеку и подожгли ее, облив бензином.

Были уничтожены все библиотечные корпуса и почти все ее собрания -современные печатные книги и журналы, а также большая коллекция рукописей и редких книг. Хотя Германия в 1907 году подписала Гаагскую конвенцию, в 27-й статье которой говорилось, что «при осадах и бомбардировках должны быть предприняты все необходимые шаги, чтобы по возможности сохранить здания, предназначенные для целей религии, искусства, науки и благотворительности», немецкие генералы враждебно относились к ее духу, особенно к мысли о том, что война может следовать неким кодексам.

В Гаагскую конвенцию со временем вошли намного более суровые наказания за акты насилия против культурных ценностей, но во времена Первой мировой войны ее власть все еще была относительно слаба. Изменить положение дел помогло сожжение университетской библиотеки Лувена и реакция на него международного сообщества, в том числе за счет включения в Версальский договор отдельной статьи, касающейся восстановления библиотеки.

31 августа «Daily Mail» сообщала о «преступлении против мира», заявляя, что Германии не может быть прощения, «пока в мире остаются хоть какие-то чувства» [5]. Ведущий английский интеллектуал Арнольд Тойнби считал, что немцы нанесли преднамеренный удар в сердце университета, сделав невозможным продолжение его работы. Французская католическая газета «La Croix» считала, что Лувен сожгли варвары [6]. С точки же зрения немцев, во многом похожей на оправдания британской армии в Вашингтоне в 1814 году, причиной стало гражданское сопротивление в городе и снайперский обстрел германских войск, спровоцировавший дальнейшее насилие.