Сожги в мою честь - [47]
Чертыхаясь, не глуша мотор, он открывает дверь «Ситроена».
Но мне не нужно, чтобы жук вышел из салона.
Я выскакиваю из зарослей, ствол в руке.
Все должно произойти очень быстро. На убийство этого насекомого времени у меня меньше, чем потрачено на тех, других.
Темнота мешает точной стрельбе. Тем хуже, палю наудачу! Выпускаю несколько пуль на глаз. Одна да попадет в ногу жертвы.
— Проклятие!!! Господи боже мой!!!
Колорадский жук ошибся адресом — Бог не имеет никакого отношения к нашему делу. Даже если бы Он и существовал, помочь насекомому не в Его силах.
Насекомое вопит, надрывается, крики разносятся далеко. Все, как хочу, остается лишь подойти.
Ошеломленный жук видит меня, спрашивает себя, кто я, что имею против него, бессвязно лопочет, несет лишнее.
— Ра… ра… раввин… За что… Что я вам сделал?
Этого ты тоже не узнаешь, полудурок, вот и мой ответ — три дополнительные пули, чтобы помешать улизнуть.
Он валится на руль, бьет по кнопке клаксона, исходит ревом, зовет на помощь.
Теперь его должны слышать и в Лионе.
Поэтому я и тороплюсь. Замок в двух шагах, могут прибежать слуги.
Но не беспокойся, вредитель, хоть время и поджимает, я побалую тебя так же, как и твоих предшественников.
Обезумев, адвокат видит, как я возвращаюсь с канистрами. Подобно прочим насекомым, понимает, что сожгу его живьем. Подобно прочим, умоляет. Торгуется.
— Во имя всего святого, только не это… Скажите, чего вы хотите… Можно договориться…
Как и те, другие, он сдохнет в неведении.
Хорошо, что Бернье-Тенон откинул верх, мне удобнее поливать сиденья. Так же, как и самого владельца, разумеется. Он отплевывается — нахлебался бензина, хоть и сжимает губы. Проявим жалость и заклеим рот скотчем…
Так, последнее усилие — и дело кончено. Отвинчиваю крышку топливного бака, открываю капот, выплескиваю остатки на мотор, бросаю канистры на пассажирское сиденье и — неизменный ритуал — чиркаю «Зиппо».
Вспышка.
Умоляющие глаза.
Слишком поздно! От имени моего белого надгробия!
Швыряю зажигалку на заднее сиденье. Машину охватывает столб огня. Стон умирающего возносится вместе с языками пламени.
Довольно, хорошего понемножку, оставаться дольше здесь не следует, огонь должен быть виден из деревни. И, что еще опаснее, машина вот-вот взорвется. Жаль, вот бы полюбоваться на финальную картину.
Пускаюсь бегом. Во весь опор. До конца дороги.
Останавливаюсь, ставлю сумку, утираюсь. Определенно, мое одеяние действеннее раскаленной турецкой бани.
Взрыв содрогает окрестности. Прости-прощай, колорадский жук.
На очереди следующее насекомое…
Глава 28. Божьи коровки
Лион, квартал Вез, IX округ. Сидя в засаде в «Клио» на углу перекрестка, Антония сочиняла песенку:
Ни света луны, ни прохожих — мирный квартал. Очень тихий. «Из-за спокойствия «друзья» Милоша и выбрали его местом встреч», — предположила Антония. Вот уже второй час ее взгляд не отрывался от потрескавшегося фасада. Как только отворится входная дверь, комиссар сфотографирует выходящих. Увековечит гостей «Никоном», лежащим наготове.
«Твои рефлексы достойны хорошего полицейского, букашка, но меня ты недооценил. Ошибочка — позабыл, что я женщина. А аккуратная женщина, малыш, терпеть не может беспорядка. Знаешь, что такое дамская сумочка? Дом, который владелица носит повсюду с собой. Каждая вещь в ней имеет свое место. Не повезло тебе: когда я, покинув кафе, открыла сумку, сразу поняла, что ты в ней рылся — оставил там кавардак. И Жак сказал мне: «Не давай спуску, девочка. Коли Милош заведет речь о том, что его не касается, пригрози обнародовать его «секрет». Он струхнет, что пострадает карьера — вот и случатся провалы в памяти».
Дверь наконец распахнулась. Вышедшие люди сердечно обнимались, прощаясь. И одним из самых радушных был Милош.
«Полюбуйся-ка на этих божьих коровок, Жак. Как мельтешат, чмокают друг друга в щечку — никак не могут расстаться. Шайка малахольных, ей-богу!»
«Никон» сразу же выдал серию щелчков. Антония взяла Милоша крупным планом. Тот прижимал к сердцу какого-то типа, так и излучая воодушевление.
«Почему божьи коровки? Потому что, дорогой мой, их ошибочно именуют насекомыми Господа нашего. А нет более свирепых жуков, чем эти красивые убийцы. Название они узурпировали. Приятели букашки ничем не хуже: пригожие снаружи, гнусные внутри».
Душевные излияния подошли к концу, группа разошлась.
Как только улица опустела, Антония поехала домой, в Круа-Русс. Вполне довольная собой.
Часть 3. Жвалы[31]
Оставшееся от гусеницы ела саранча, оставшееся от саранчи ели черви, а оставшееся от червей доели жуки.
Книга пророка Иоиля, глава 1
Глава 29. Клопы-пожарники
Милош уже и сам не знал, что происходит вокруг.
В переносном смысле, конечно — ибо в действительности он прочно стоял на земле. В это туманное утро четверга ноги его топтали округу Божоле.
Вместе с ним толклись и другие.
Ноги полицейских, экспертов, свидетелей. Маленькие, средние, большие — всех размеров.
Сырая от росы дорога, ботинки утопают в месиве грязи — Паскаль опрашивал пузана, жирного, как свиные туши, которыми тот торгует. Одиль помогала вести записи.
