Создатели - [36]

– Пастор Джон желает поговорить с вами у себя в кабинете.

По широкому лицу О’Ши растеклась приторная ухмылка. Это была его личная победа, признание того, что церковь ценит его напор, и пастору Джону, возможно, доложили, что Лиам О’Ши зорко следит за паствой и способен разглядеть паршивую овцу.

– Вы уверены, что он хочет поговорить именно со мной? – уточнил Руперт.

– Безусловно. Пойдемте.

Руперт пошел за ним, стараясь не оглядываться на О’Ши. Лиама распирало от гордости, как трехлетку, который подрался с ребенком помладше и отобрал у него игрушку.

Пастор провел Руперта по лестнице в подвал под алтарным залом. Они шли мимо комнат, где переодевался хор, и огромных шкафов с музыкальным оборудованием и сценическими костюмами. Руперт так боялся встретиться лицом к лицу с пастором Джоном, что перестал злиться на О’Ши.

Еженедельная аудитория пастора Джона Перриша намного превосходила тридцать тысяч человек, которые присутствовали в храме по воскресеньям. Его проповеди транслировали в больницах, домах престарелых и ветеранских организациях, которыми церковь Святого Духа управляла по федеральным контрактам и грантам. Любой желающий мог посмотреть проповеди в Сети в течение семи дней после службы. Каждую неделю пастор обращался к сотням тысяч слушателей, и ни один политик не мог добиться влияния на юге Калифорнии без его поддержки.

Руперт представить не мог, зачем такой могущественный человек станет тратить время на него, известного телеведущего, но которого можно было легко заменить. Неужели простой донос О’Ши мог принести столько неприятностей? Руперту хотелось вернуться, найти О’Ши и разбить его слюнявую морду.

Помощник пастора провел Руперта через непримечательные двухстворчатые двери в лифт. Он был очень просторным, как будто грузовым, но устлан красным ковром и отделан дубовыми панелями. Они спустились на четыре или пять этажей и оказались в высоком холле со сводчатым потолком. Это место было миниатюрной копией алтарного зала.

– Ждите здесь, – сказал спутник Руперта, и он сел на мягкую скамейку рядом с маленьким цветником. Он разглядывал фонтан в модернистском стиле, стоявший посреди комнаты, вода в нем стекала по гладким черным и белым прямоугольникам. Теперь нигде больше не ставили фонтанов – ни в офисах крупных фирм, ни в государственных учреждениях. Такое расточительное обращение с водой было вне закона.

Помощник пастора бесшумно прошел по мраморному полу, наклонился к вызывающе красивой молодой женщине за стеклянным столом и что-то прошептал ей на ухо. Она кивнула, мужчина развернулся и направился к выходу, не обращая на Руперта внимания, как будто тот стал заурядным предметом мебели.

Руперт прождал несколько минут, тянувшихся бесконечно. На столе перед ним лежали христианские журналы, но он слишком нервничал, чтобы читать. Руперт вообще не был набожным. Он вырос в пресвитерианской семье, где к религии не относились строго и соблюдали обряды лишь время от времени. Но теперь все хоть сколько-нибудь преуспевающие люди были прихожанами церкви Святого Духа. Руперт посещал эту церковь десять лет, но по-прежнему имел смутное представление о ее идеях. Проповеди и беседы были посвящены в основном Апокалипсису, священной войне, морали и покорности властям. Он помнил, что, когда был мальчиком, священники много говорили о Евангелии, но пастор Джон его почти не упоминал. Наверное, потому, что Нагорная проповедь уделяла недостаточно внимания смерти и войне.

– Мистер Руперт, пастор Джон готов принять вас, – сказала женщина за столом. Она встала, посмотрела на себя в три зеркала, стоящих на столе под разными углами и взмахнула головой, откинув на спину копну светлых волос. Наконец, она взглянула на Руперта:

– Вы ведете новости по телевизору?

– Да.

Она проводила его к потайной двери в стене. Когда дверь отодвинулась, Руперт увидел длинный и узкий зеркальный коридор. Они шли к двухстворчатой двери в дальнем конце.

– Каково это работать на «Глобнет»? – спросила женщина.

– Делать передачу и смотреть ее – почти одно и то же.

– Мне всегда хотелось попасть на телевидение.

– Может быть, вас возьмут на мое место.

При этих словах, женщина нахмурилась. Они подошли к двери, которая распахнулась внутрь, и перед Рупертом предстал огромный кабинет пастора Джона. Стены были полностью покрыты экранами с изображением густого тропического леса.

Женщина немедленно отступила в сторону и сделала реверанс пастору, сидящему за широким резным столом, как будто перенесенным из средневекового собора. На темной древесине были вырезаны ангелы со строгими лицами и зловещие горгульи.

– Мистер Руперт по вашему приглашению, – сказала женщина.

– Спасибо, Алекса. Принеси нам чаю и можешь идти домой. – Пастор Джон привстал с кресла и пожал Руперту руку. – Добрый вечер, Дэниэл. Надеюсь, вы не против того, чтобы уделить мне сегодня несколько минут.

– Нисколько, сэр. – Руперт дрожал. Он впервые был так близко к пастору Джону. Прежде Руперт воспринимал его как крошечную фигуру вдалеке или гигантское лицо высоко над головой. Во время разговора пастор Джон двигался, словно электрический угорь, вкрадчиво и непринужденно. Он наполнял всю комнату своей энергетикой и, казалось, заставлял воздух вибрировать. Он молча сел в кресло с высокой спинкой.