Создатель ангелов - [83]

Поэтому, как и остальные ученики, Виктор Хоппе проучился в средней школе шесть лет, но, так как у него было преимущество при поступлении, в шестнадцать лет он все же оказался самым младшим учеником, который был выпущен из гимназии Братства христианских школ в Эйпене 30 мая 1961 года и поступил в университет.

До новой выходки или публичного спектакля за эти шесть лет так и не дошло. Надо сказать, что Виктор нашел некоторое успокоение в своей вере. Успокоение в том смысле, что никаких новых представлений в его сознании не прибавилось. Бог делал зло, Иисус творил добро.

Иисус, в конце концов, за это и был наказан. Это Виктор мог видеть собственными глазами. Кто делает добро, того наказывают.

Подтверждение этому он увидел и в реакции отца Норберта, который стащил его с креста и надавал пощечин. Как будто разразилась гроза.

— Бог накажет тебя за это, Виктор Хоппе!

Зло пыталось бороться с добром. Каждый раз, снова и снова.

Несмотря на все препятствия, Виктор должен продолжать делать добро. Его целью оставалось стать врачом, и, пока у него была цель, к которой он мог стремиться, его было не сбить с пути.

Но по отношению ко злу он должен быть настороже. Зло всегда подстерегало его. Он заметил это по своему отцу. Его разъедало зло. Как врач он творил добро, как отец — совершал зло. И зло распространялось. Хотя Виктор редко бывал дома, каждый раз отец находил повод, чтобы на него сердиться. Он все громче кричал на него, и иногда за этим следовали удары.

Чем же, во имя всего святого, я это заслужил?!

Отец часто выкрикивал эти слова, и Виктор знал, что при этом он имел в виду то зло, которое овладело им.

Даже жители деревни говорили так, однажды Виктор понял это. Его отец посещал больного и еще не вернулся, а люди собрались и ждали его у изгороди. Виктор сидел в своей комнате и через окно слышал их голоса.

— У доктора дела идут неважно, это не к добру.

— Да уж, нет хуже зла…

Так они говорили. И этого ему было достаточно.

Виктору было пятнадцать лет, когда он узнал, что приют, где он провел первые годы своей жизни, расположен в деревне Ля Шапель. В гимназии он мало думал о приюте. Не то чтобы он забыл эти годы, но за это время не произошло ничего такого, что закрутило бы шестеренки в его голове и заставило часовой механизм воспоминаний прийти в движение. Все, что имело значение прежде, потеряло свой смысл. Еженедельные литургии и каждодневные молитвы отскакивали от его сознания. Библия, из которой он так много почерпнул в свое время, была окончательно убрана на место в конце года, как и прочие учебники, — в этом смысле Библия стала для него только учебным материалом. В гимназии не было преподавателей, которые, как брат Ромбу, мягкими чертами лица и приятным голосом живо напоминали бы ему сестру Марту, и с тех пор как Виктора переселили в другое отделение пансионата, отец Норберт, громким голосом напоминавший сестру Милгиту, также исчез из его непосредственного окружения.

В итоге наряду с некоторым умиротворением в вопросах веры Виктор обрел в гимназии — впервые и на долгое время — покой в своей голове. На долгое время — лет на пять. После этого воспоминания опять начали пробуждаться — медленно, но неотвратимо, как будто в голове трогали давние струны, и в конце концов эта последовательность звуков начала складываться в узнаваемую мелодию.

Вновь это произошло во время одной из школьных экскурсий. Ученики пятого класса отправились сначала к границе трех стран, а потом на голгофу в Ля Шапель. В первом из этих мест Виктор не был никогда, второе он знал слишком хорошо. И все же парень не поднял руку, когда учеников спросили, проделывал ли кто-нибудь уже крестный путь. Он и не очень-то стремился туда. Пересечение границ трех стран его совершенно не интересовало, а оказаться еще раз на крестном пути Христа ему не хотелось.

На этот раз они поехали на автобусе. На экскурсию поехал весь класс, двадцать один человек, и ни один из учеников не сел рядом с Виктором. Его это не смутило. Он даже ничего не заметил. Хотя впереди и сзади него места был заняты и один из мальчиков, Нико Франк, долговязый парень семнадцати лет, похлопал его по плечу, когда автобус тронулся.

— Виктор, скоро подъедем к приюту.

А мальчик, сидевший рядом с Нико Франком, нагнулся вперед и сразу же добавил:

— Смотри, а то сестры тебя увидят и заберут к себе.

— И посадят вместе с идиотами, там тебе и место, — сказал Нико.

Смех, последовавший за этими словами, никак не подействовал на Виктора. Чего нельзя сказать о словах: Приют. Сестры. Идиоты. Они затронули три струны. После этого ученики оставили его в покое.

Виктор смотрел в окно, но едва ли видел, где они проезжали. Он даже не заметил, как автобус проехал мимо его собственного дома.

— Сюда Виктор приезжает во время каникул. Его отец здесь врач, — брат Томас, учитель латыни, говорил громко, чтобы большинство учеников его услышали.

— А я-то думал, что он живет в приюте, — со смехом сказал Нико Франк, резко выпрямившись и постучав указательным пальцем по макушке Виктора.

— Франк, веди себя прилично и сядь на место! — строго одернул его брат Томас.